— Стучать не учили? — усмехаясь, спросил блондин. — Вижу, что нет. Как и многому другому. Да ладно тебе, можешь поворачиваться, — Кирилл закончил одеваться. — Все равно ты это уже видела, — ухмыльнулся он.

— Ну и что ты тут делаешь? — нахмурилась девушка, раздосадованная тем, что позволила застать себя врасплох. И кому.!

— Послеобеденный секс по расписанию, — отчеканил Морозов, нагибаясь за ботинками.

— Как же ты мерзок.

— Так думаешь только ты, смирись, детка, — пожал плечами парень. — Ты-то что здесь забыла?

— Где Леша?

— Без понятия. Я не слежу за перемещениями твоего сумасшедшего дружка. Ты знала, что он чертов наркоман?

— Травка — не наркота, — отрезала Аня.

— А ты, я гляжу, разбираешься? Кстати, я тут нашел кое-что интересное… — пробормотал Морозов, копаясь в ящике. — Не узнаешь? — криво ухмыляясь, с издевкой спросил он, доставая ее черный кружевной бюстгальтер. Аня вспыхнула.

— Отдай, — девушка потянулась за вещицей, но Морозов поднял руку над головой.

— А попросить?

— Верни. Быстро.

— Ай-ай-ай, Вольф, где же твои манеры? — притворно ужаснулся блондин. — Мало того, что забываешь свою… одежду где ни попадя, так еще и командуешь. И куда только смотрит твой парень?

— Я не собираюсь тратить на тебя свое время. Просто отдай. Мужик ты или нет, в конце концов?

— Тебе лучше знать, ты спала со мной, — заметил Кирилл, возвращая Ане белье. — Должен признать, я немножко скучаю по нашему сексу. То, как ты забавно каждый раз отнекивалась, а потом все равно снимала с себя одежду; эти твои «пошел ты» вперемешку со стонами. Не отрицай, что тебе нравилось. Может, повторим, а? Только ты сама должна попросить. А то я обещал твоему принцу, что не трону тебя. Нехорошо получится.

— Если ты думаешь, что я еще… Подожди, — осеклась Аня. — Ты обещал?

— Да, Вольф. Обещания еще существуют, и если ты не умеешь ими пользоваться, то это твои проблемы.

— Ни за что не поверю, что ты так легко отказался от истязаний надо мной из-за какого-то обещания.

— В этом и разница между нами, детка, — расхохотался Кирилл. — Тебе не понять, как можно исполнить обещание, данное кому-то. Для тебя это всего лишь слова, которые слетают с твоего языка и уходят в неизвестность. А для меня, как и для Крымова, эти «пустые», на твой взгляд, слова, значат очень много. Я его уважаю хотя бы за то, что он до сих пор тебя терпит. И я обещал, что оставлю тебя в покое, только потому, что уважительно отношусь к нему, а вовсе не из-за тебя. Ты — пустышка и сука, каких мало. Скоро твоему ненаглядному надоест с тобой играться. И вот тогда, милая, ты вернешься ко мне, — Морозов погладил Аню по щеке ледяными шершавыми пальцами. — Просто из безысходности. Потому что тебе жизненно необходимо трахать кому-то мозг. А я буду трахать тебя в ответ. Ты ведь таких отношений ищешь?

— Да что ты можешь знать об отношениях, — прошипела Аня, убирая от себя его руку. — Ты хоть кого-нибудь считаешь за человека, кроме себя? Ты любил хоть кого-нибудь?

— А ты, Вольф? Ты же типичная эгоистка. Тебе никто не нужен, кроме себя и себя. Так какого хуя ты паришь всем мозги своими выкрутасами? Отпусти парня, дай ему найти себе нормальную девушку. Мы с тобой в любом случае останемся одиночками, а у него есть шанс. Только если ты его у него не отберешь.

— Если бы я тебя не знала, то подумала бы, что ты заботишься о Диме, — фыркнула Аня.

— Я забочусь не о нем, а обо всех парнях, которые пострадали от таких, как ты, — со злостью выплюнул Кирилл. — Ведь есть же другие, нормальные — нет, появляетесь вы и разносите к чертям все, что было построено до этого. Отпусти его сейчас, пока он еще не окончательно потерял крышу. Ты портишь ему жизнь, пойми наконец. Ты потом все равно уйдешь и сможешь жить, как раньше, а он нет.

— Ты ничего не знаешь, Морозов. Не тебе судить о нем, и уж тем более обо мне. Если тебе на пути попадались одни суки — что ж, сочувствую, но не надо всех под одну гребенку. Ты говоришь, я порчу Диме жизнь? А ты ее портишь сам себе. Смирись с тем, что ты ничего не понимаешь в отношениях, потому что у тебя их и не было.

— А ты у нас, типа, эксперт? Ну, давай, скажи, сколько парней у тебя было? Под сколькими ты стонала так же, как стонешь под ним и стонала подо мной? Ты помнишь имя хоть одного из них? Помнишь, как они выглядят? — Морозов забрасывал Аню вопросами, сверкая глазами. Он не на шутку разозлился.

— Я помню всех, кто занял хоть сколько-нибудь места в моей жизни. И тебя, Морозов, я запомню, хочешь ты этого или нет. Прежде чем кидаться на людей, разберись в себе и в своих грехах, а уж потом обвиняй в них других. Я бы пожелала тебе удачи, если бы не знала, что это бесполезно. Черт, — Аня посмотрела на наручные часы. — Опять я на тебя потратила слишком много времени. Ты мне по гроб жизни должен, Морозов.

— Мы еще посмотрим, кто кому должен, детка. Но будь уверена: свой долг ты будешь отдавать вечность, а за просрочку будут такие «штрафы», что тебе и не снилось. Берегись, Вольф — буря нарастает.

***

Аня шла, почти бежала, по коридору, бросая на проходящих мимо младшеклассников такие взгляды, что те спешили как можно скорее ретироваться. Ее шея и лицо слегка покраснели от внезапно накатившего гнева. «Чертов придурок. Иди ты к дьяволу», — выругалась девушка про себя. Обычно Аня не обращала особого внимания на слова Морозова, но на этот раз с ней происходило что-то невероятное. То, с какой интонацией он это говорил. То, какие слова выбирал. То, как он на нее смотрел. Аня ясно понимала: он ненавидит ее. Она чувствовала эту ненависть кончиками волос, которые в присутствии Кирилла просто вставали дыбом. Их затянувшаяся битва почти переросла в открытую войну, в которой будут и жертвы, и оружие, и пленные. Аня все больше боялась, что сама падет первой. Она не могла этого допустить, нет. Проиграть Морозову означало стать рабыней его издевательств до конца дней. Победа или ничего.