Коридор задрожал снова.

Потолок надо мной растрескивается.

Я едва успел взбежать на холмик завала, сзади загрохотало. Когда я оказался рядом с призраком, коридор, откуда сбежал, превратился в сплошную каменную свалку в мареве пыли.

Призрак вжал голову в плечи.

– Ой.

Хихикнул в кулак. Шляпа, фрак и трость исчезли.

От того, чтобы влепить кое-кому подзатыльник, меня удерживает лишь то, что ладонь пройдет сквозь цель.

– Я уже наскучил, и ты решил меня убрать?

Принц, потупив взгляд, чешет в затылке. Видимо, мысленно от меня все-таки прилетело.

Под плащом на груди запищало, в мыслях возникла картинка, где я крошечный и край плаща, словно смышиный хвостик, придавила плита, не могу выбраться. Это Борис подумал, что мне угрожает опасность.

Не успел я пожалеть, что разбудил маленького друга, как тот уже перебрался на плечо.

Чешу пальцем между его ушками.

– Прости, родной. Нашему мятежному высочеству приспичило пошуметь…

– И это вместо спасибо, – сказал дух.

– Спаси, бог, кого-нибудь от такого спутника, как этот. Ибо меня спасать уже бесполезно.

– Гад.

– У гада учусь.

Я продолжил путешествовать по Руинам вместе с этим летающим мешком второсортных шуток.

Через какое-то время охватила непонятная тревога, с каждым шагом она перерастает в страх, близкий к ужасу.

– Эй, ты чего? – спросил Принц.

По мне бежит пот, сердце готово выскочить из груди. Не пойму, чего именно боюсь, голова панически вертится в поисках угрозы, но вокруг лишь стены.

С напуганным, но еще держащим оборону мозгом связался смыш. Тоже напуган, но, как и я, пока хранит самообладание. Объединяем остатки наших здравых смыслов, это дает способность соображать.

И мы, словно один мозг, поняли, в чем причина внезапного ужаса.

– Она рядом, – прошептал я. – Справа!

– Кто?

Но я уже повернул голову. В стене, в прямоугольнике пустоты, где когда-то сидела плита, мелькнул черный силуэт насекомого.

Трепещут крылья. Крылья огромной стрекозы.

– Страхоза, – ответил я.

И рванул по коридору на обгон. Проем справа поймал и выбросил меня в соседний коридор, параллельный нашему.

Она летела навстречу, но, заметив меня, зависла в воздухе, как вертолет, крылья тарахтят.

Призрак влился в коридор сквозь дыру, через которую я засек страхозу. Сейчас он позади насекомого.

Мои колени дрожат, медленно пячусь, страхоза столь же медленно на меня. Ввергают в ужас огромные перламутровые сферы глаз. У страха глаза велики – это про них. Оттуда смотрит смерть. Не возвышенная, которая в песнях то бледная женщина, то старуха, то мрачный скелет в плаще и с косой. Нет, настоящая. Тупое ничто. Глаза будто сварены в кипятке.

Я споткнулся о камень, упал на задницу. Страхоза среагировала тут же, метнулась молнией к шее, но я прикрылся рукой, и предплечье обожгло адской болью, я вскрикнул. Страхоза воткнулась в мясо и кость бутоном кровососущих игл.

Не знаю, как другая рука сумела выхватить из чехла нож и резануть по корню бутона.

А дальше…

Медный Берег. Помню, что лежал на песке Медного Берега, на боку, лицом к морю, и слушал волны, громадные и неторопливые. Борис сидел рядом, и мы смотрели, как волны обрушивались на Берег и разбивались в пенные рои.

– Зачем ты поперся наперерез? – услышал я голос духа, раскатистый, как глас божий. – Пролетела бы мимо, и всем было бы хорошо.

До меня дошло, что это не море рокочет – это я так дышу. А сквозь картинку посеревших волн уже проступают решетчатые контуры плит.

Я поморгал.

Лежу на полу, в луже блестящей, как серебро, воды. Рядом труп страхозы. Предплечье сковано болью, в нем глубоко сидит бутон игл. Чувствую, те упираются в кости, сидят между лучевой и локтевой.

Но к боли я привык, не первый раз. Мясо-то заживет, а вот плащ…

– Зараза! – процедил я.

Злость помогает преодолеть волны страха, хоть и ослабленные, но по-прежнему исходят от мертвой страхозы.

Я подполз к ней.

Принц вьется под потолком змеей, лишь голова не змеиная, смотрит на меня, наклонив ее набок, как любопытный пес.

– Ты чертовски нелогичен. Но это хорошо. Логика предсказуема, а значит, скучна. А у иррациональности щедрые некошеные просторы.

Один за другим я вырвал из страхозы глаза. Труп бросил в лужу, глаза твари у меня на ладони.