Шрифт:
– Она была одержима. Одержимых убивают.
Голос вернулся – и Шантия совершенно искренне закричала, отшатываясь от тела и торопливо стирая кровь с платья и лица. Нет, нет, её не заподозрят, конечно, не заподозрят! Всё в порядке, убийца – вот она, стоит, не скрывая совершённого преступления!
Она отняла добычу.
– Почему, почему вы… - уже громче и увереннее повторяла она, обрывая речи на полуслове. Никто, никто не должен знать, что остаток фраз «убили её раньше меня».
А то, что есть, вполне сойдёт за слёзы испуганной кроткой девочки.
Постепенно отступала фиолетовая темнота, сменяясь жаром натопленной комнаты – и один взгляд, полный ненависти, сменился другим. Вот только вбежавший Кродор смотрел не на Шантию, вовсе, кажется, не замечая её присутствия. Нет, тот взгляд метался от мёртвой супруги к её сестре с окровавленными руками.
Каково это, скажи? Каково это – не знать, хочется ли тебе больше убить или плакать?..
В отличие от бывшей наложницы, дракон определился быстро: оскалив клыки, он кинулся к убийце. Давай, давай, сверни ей шею голыми руками! Отомсти за отобранную жертву, отомсти…
– Я спасла её душу, - Кьяра говорила без сожаления, без дрожи в голосе, будто бы только что лишила жизни не родную сестру, а незнакомку. – Умри она от болезни – и не видать ей небесных степей. Умереть от меча или стрелы, сохранив разум, – достойная гибель. Я не стану сражаться с тобой.
К чему слова! Сейчас чудовище, ослеплённое горем, покажет своё истинное лицо, растерзает, не слушая оправданий. Шантия впитывала его боль и ярость, и внутри, урча, как большая кошка, окутывало сердце ласковое пламя.
Пальцы дракона сжались и разжались, как если бы он сжимал в руке сердце Кьяры и пытался его раздавить подобно зловредному червю.
– До рассвета и ты, и Киальд уберётесь прочь. Вы покинете границы моих земель и никогда не вернётесь; живите по своим дикарским обычаям подальше от меня! – проревел Кродор. – Если вас увидят… услышат… рядом с моим замком, я прикажу вас четвертовать, обоих!
Нужно уйти. Убраться отсюда, пока ярость направлена лишь на убийцу, не выплёскивается через край, не стремится ко всякому, кто попадётся на пути. Шантия попятилась к стене: вот бы стать невидимой, исчезнуть. Звякнули задетые ногой черепки от чаши – и мутный взгляд уставился на неё.
А потом её ударили по лицу.
– Почему ты её не остановила?! – кричал дракон, тряся её за плечи. – Почему?!
Всё, что сумела сделать Шантия – это по-детски разрыдаться. Как хорошо, что не дано людям угадывать помыслы друг друга! Ведь тогда правитель легко раскусил бы, что вызваны они вовсе не страхом, вовсе не скорбью…
Устало зажмурившись, он выпустил бывшую наложницу – и та опустилась на пол, закрывая лицо руками.
– Скажи, чтобы привели Альбранда. Мой сын должен знать, как порой бывают коварны враги.
Как скажете, конечно же, мой господин. Знакомые, привычные слова, так подходящие кроткой девочке, которая не способна затаить зло. Вытирая с лица слёзы, Шантия спешила по тёмному коридору, уже на ходу думая, что, возможно, не стоит так беспокоиться из-за того, что всё пошло немного не по плану. Фьора мертва; на лице дракона – ужас и горе; а значит, цель достигнута – по крайней мере, первая из них.
Разгорающееся пламя колыхалось, как морские волны, накатывало, заставляя руки и колени трястись – и Шантия Аль-Харрен погладила его, на время заставляя прижаться к земле.
Нужно подождать ещё немного. Дождаться, пока высохнут слёзы, пока стихнут слова горести – и лишь тогда нанести удар снова. Удар, которого никто не ждёт от рыдающей слабой девчонки.
О да, она умеет красиво плакать. А ещё – умеет ждать.
========== Путь лунного света. Глава I ==========
Когда облетела листва, а пепельные облака вместо дождей роняли на остывающую землю белоснежный покров, войска Витира под предводительством принцессы Кьяры и её супруга окружили безмятежный замок у озера.
Но к чему думать о войне, если она почти совсем не затронула обитателей замка? Им и раньше случалось не покидать его пределы многие месяцы; о нехватке еды пока и не заикались, а из колодца исправно доставали полные вёдра.
Нынче, мой принц, заместо короны,
Ты примешь железный венец…
Напевая себе под нос, Шантия сосредоточенно месила вязкое, липнущее к рукам тесто. Сегодня важный, очень важный день, и никак нельзя, чтобы его что-то испортило.
Кухарка, конечно, удивилась, услыхав невиданную просьбу – позволить бывшей наложнице похозяйничать на её кухне, дабы испечь для усталого, обеспокоенного неизбежной войной правителя чудный мясной пирог.