Юрий поспешно кивает головой, он с ней во всем согласен и насильно усаживает плясуна за стол.

— Сказано — сделано, — соглашается тот.

— Горька! — разражается густым криком кума и, закрыв от удовольствия глаза, повторяет: — Горька!

— Тиха! Тиха! — снова встает Таисия Демонова. — Дайте матери сказать. Танечка моя заскучала. Ей замуж боязно итить. Я скажу свое последнее слово про себя. Я тебе теперь кто?.. Мать. А ты мне — кто? Дочь. Я говорю при всех… Зажигай свет в уборной, зажигай на всю жизнь. Правильно я говорю?

— Правильно, Таисия Семеновна, — скучно соглашается Татьяна.

— Цыц, я тебе не Таисия, я тебе — мать. Идем.

— Куда?

— Идем.

Таисия Демонова крепко хватает Татьяну за руку и тянет из-за стола. Юрий приходит на помощь Татьяне. Он пытается отнять у матери ее руку. Но та уцепилась мертвой хваткой и не пускает.

— Мама!

— Уйди! Пусть она идет со мной. — Татьяна пытается удержаться свободной рукой за стул, но свекровь вытаскивает ее на середину комнаты вместе со стулом. — Зажигай свет в уборной. Пусть горит. Хоть на всю ночь, слова не скажу, — она захлебывается от собственной щедрости. — Везде зажигай! В ванной зажигай, в сарае зажигай, в комнатах зажигай. Пусть горит.

— А я еще могу сплясать под лирические стихи Маяковского, — вспоминает Семен.

— Мы можем вдвоем сбацать, — оживляется друг Семена, прыщеватый малый.

— Замолчите! — почти шепотом потребовала Татьяна. — Не троньте Маяковского! Я вам говорю, не троньте Маяковского!

— А какой из них Маяковский? — заинтересовалась кума. — Прыщеватый или этот?

Татьяна закрыла лицо руками и убежала в свою комнату Юрий посмотрел на куму, крикнул:

— Маяковский — это поэт. Понимаете?

— Подумаешь, поэт. Фигура, — обиделась та.

4

Потянулись тоскливые дни неожиданно спокойного замужества.

Юрий изо всех сил старался быть Татьяне хорошим мужем. Он совсем перестал пить и даже подписался на газету «Советская культура». Но Татьяну все в нем злило: и трезвость, и чтение вслух театральных рецензий, и наивное любование женой-артисткой. Татьяна Демонова хотела отомстить Татьяне Осиповой за неудачливость и бездарность и в мстители выбрала водопроводчика. Она вышла замуж наперекор здравому смыслу, она шла на это, как на казнь, как мученица, которая с риском для своей благополучной судьбы искала смысл жизни. А казни, мученичества не получалось.

Татьяна впадала в уныние от неумелых забот Юрия, пыталась его дразнить.

— Не пойдем сегодня в артистическое кафе.

— Ладно.

— Нет, я передумала. Пойдем.

— Ладно.

— Что ладно? Пойдем или не пойдем?

— Ладно тебе.

В кафе у них появился любимый столик у окна. Но там было сейчас одно свободное место. Татьяна прошла, села, а Юрий долго топтался около фикуса, пока не освободилось второе место. И Татьяна сейчас же начала атаку.

— Юра, я красивая?

— Угу.

— Ты меня любишь?

— Угу.

— Убери локти со стола. Положи меню и скажи: ты меня любишь?

— Да.

Она покачала головой, умолкла и стала тихо страдать. Ее муж неспособен произносить красивые слова и время от времени вместо «принцип» говорит «прынцып». В глубине души Татьяна понимала, что она все-таки не очень страдает.

Мимо пробежала знакомая официантка.

— Нина! — позвала Татьяна.

— Сейчас!

Официантка промчалась на кухню с пустым подносом. Юрий, забывшись, опять положил локти на стол и развернул «Театральную жизнь». Татьяна отобрала журнал.

— Нечего там читать. Дай мне мою сумочку, — достала папиросы, закурила. — Юра, почему ты за мной не следишь? Мне вредно курить.

— Ну брось.

— А если мне не хочется бросать?

— Ну кури.

— А мне вредно.

— Ну брось.

Татьяна продолжала курить.

— Зачем ты бросил пить? Трезвый ты совсем неинтересный. А как ты мне про кран до свадьбы увлекательно рассказывал. Юрий, зачем ты на мне женился?

— А ты зачем?

— Из-за фамилии. Я же артистка. Думала, на программках будут писать: Татьяна Демонова. Куда ты смотришь?.. Не видел крашеных девок? Это Кира.

Кира подняла руку издалека, с издевкой бросила:

— Привет молодым!

— Привет, — процедила Татьяна. — Куда ты смотришь?

— Я не смотрю, а выбираю еду.

— Нет, смотришь. Смотри на меня. Я красивая?

— Угу.

— Очень?

— Угу.

— А куда ты одним глазом косишь? Ах да, я забыла, тебе сейчас нравятся женщины с крашеными губами. Дай мою сумочку. Я ведь тоже все способы знаю нравиться. Я же артистка. Я умею наводить глянец на лице. Но я хочу, чтобы ты меня любил без этого.