— Черт возьми, Грейс, — выругался Матиас, но выгнулся, позволив ей свободно облизывать его твердую плоть, чувствовать нарастающую напряженность там.

Грейс наблюдала, как маленькая струя предякулянта появилась из разреза на головке его члена. Он заворчал снова, тяжелым, грохочущим, голодным звуком, который добрался до ее сердца и заставил его биться сильнее. Она использовала гладкую жидкость, чтобы облегчить поглаживания руки вдоль члена, чувствуя, как он сжимается под ее пальцами, пока ее губы исследуют его яички, а язык облизывает шелковистую кожу.

— Ты не понимаешь, что делаешь, — ворчал Матиас. – На что напрашиваешься. — Пальцы другой ее руки переместились ниже его мошонки и нашли там сверхчувствительную часть плоти. Грейс не могла предвидеть его реакции. Она только поглаживала плоть между его яйцами и анусом, но он вскочил, его руки сжали ее плечи и оттащили назад, когда он с трудом встал с кресла. — Я предупреждал тебя, — пробормотал он, его голос был тяжелый и сильный, с чувственной угрозой. — Хочешь поиграть, пара? Позволь мне показать тебе, что будет происходить, когда ты захочешь этого.

Так или иначе, она поняла, что выпустила из него больше, чем могла позволить себе. За секунду она оказалась склоненной над креслом, Матиас был позади нее, и, прежде чем она смогла остановить его, его губы и язык прошлись по расселине ее задницы.

Она должна была быть напугана, испугана. Ее никогда не трогали там, и она отказывалась позволять ту свободу любым предыдущим любовникам.

Но Матиас ничего не просил. Его язык был голодным, облизывая и поглаживая, пока руки раскрывали ее полные изгибы, и он проник глубже.

— Матиас! — выкрикнула Грейс его имя, пытаясь увернуться от грубой ласки, но его язык облизывал вход в ее заднюю часть. Еще одно облизывание, затем вход, это было так шокирующе, что она начала дрожать.

— Я умер бы за это, — простонал он сзади нее, его руки ласкали ее задницу, затем он поднялся, его член приблизился к ее входу.

— Он не войдет, — простонала Грейс.

И в это время она почувствовала первый взрыв предякулянта, который вырвался из кончика его члена, погружающегося в узкое отверстие. Грейс пыталась извиваться под ним, но его руки удерживали ее на месте, член раскрывал плоть, когда запретный проход начал гореть.

Боже, что он с ней делает? Что находиться в шелковистой жидкости, которая смазывала и ослабляла проход, который она знала, что он намеревался взять?

С каждым рывком он погружался все глубже в нее, растягивая ненарушенный вход, который жгло от удовольствия и боли, от которых у нее вырвался крик под ним.

— Я люблю твою задницу, — его руки месили ее изгибы. — Я наблюдал за тобой, пока ты шла, и мой член был таким чертовски твердым, что думал, что умру, представляя это. Представляя, как беру тебя здесь, чувствуя, как ты принимаешь меня. Подчиняешься мне.

Подчинение.

Вот что. Грейс чувствовала это в нем. Господство и власть, которые он скрывал от нее. Матиас позволял ей принять почти каждое решение в их отношениях до сих пор. Теперь же он показывал свое главенство. Показывал, что может дать ей немного власти в некоторых вещах, но он все еще управляет всем. Управлял ее чувственностью, ее сексуальностью.

Грейс выгнулась к нему, чувствуя еще одну горячую струю жидкости, которая расслабляла, как раз, когда ощущения усиливались. Она чувствовала ожог в заднем проходе, требуя большего, требуя сильного растяжения, подчинения, желания принять его.

— Ты моя! — утверждение было сделано грубым требованием. — Скажи это, Грейс. Моя.

— Твоя, — задыхалась она.

Грейс не собиралась спорить. Не сейчас. Не когда он мог бы остановиться и лишить этих невероятных ощущений.

Он был толстым и твердым, горячим и требующим, и при помощи гладких, мощных взрывов горячей жидкости он брал ее, растягивая, входя в нее, пока мошонка не прижалась к влажному теплу ее киски, а член был полностью в ее заднице.

Затем он задвигался. Он не делал пауз, не ждал ее, чтобы она ощутила удовольствие, которое смешалось с болью и острой необходимостью и нагревалось сопротивлением.

Его руки схватили ее бедра, и он начал трахать ее медленными, мощными толчками. Каждый раз, когда он скользил внутрь, еще одна струя горячей жидкости делала чувствительной ее внутреннюю плоть. Каждый мощный толчок был сопровождаем непринужденностью и отчаянным стоном.

Он провел одной рукой по ее бедру, заскользил между ними, пальцы окружили клитор, поглаживая и пощипывая его, когда толчки участились.

Она чувствовала серьгу в его головке, которая добавляла ощущений и выбивала дыхание из легких. Его бедра врывались в нее, его яйца хлопали по ее чувствительной плоти, и за секунду Грейс почувствовала, как оргазм промчался по ней.