— Затем, что ты мне нравишься, слишком нравишься. Я бы жизнь за тебя отдал. И мне страшно тебя потерять.

Она перегнулась через перила:

— Ну, меня ты не потеряешь, никогда не потеряешь. Если только сам, по своей воле, от меня не уйдешь.

— Знаю, знаю. Именно поэтому я и боюсь.

— Почему, Этторе?

— Да так. Просто мне надо остерегаться, чтобы со мной ничего не случилось.

— Когда? В чем дело?

— А? Ну, на машине, в пути.

Она подумала и спросила:

— Хочешь, чтобы я за тебя молилась?

— Разве ты умеешь молиться?

— Нет, никогда не умела и не верила в это.

— Вот и я тоже не верю. Мне только надо быть осторожным, все зависит от меня самого.

— Береги себя, Этторе, прошу тебя.

Теперь он мог уйти.

— Иди к себе, — сказал он.

Она покачала головой и стала посылать ему воздушные поцелуи.

— Холодно, — сказал он.

— Нет.

— Ну чего тебе еще надо?

— Поговори со мной.

— Мне что-то больше не говорится. Мне хочется только одного. И ты знаешь чего. А тебе?

— Милый…

— Иди в комнату, ни к чему так мучить друг друга. Я ведь не могу и пальцем до тебя дотронуться. Иди же.

Но она все не уходила. Теперь она указывала на него и, обращаясь ко всему переулку, повторяла:

— Посмотрите на моего мужа. Это мой муж!

Они пробыли вместе еще минут десять. Она смотрела на. него, а он смотрел себе под ноги и думал, думал о старике, о том, была ли у него когда-нибудь такая женщина.

Наконец, встрепенувшись, он сказал:

— Увидимся в воскресенье.

— Чем ты занят на неделе?

— Все время в поездках. Буду возить груз в Лигурию, может, даже в Тоскану. Ну ладно, возвращайся в комнату.

— Сначала иди ты. Я посмотрю тебе вслед.

Этторе пошел в гостиницу «Национале». Деньги у него были, и он мог проспать там до одиннадцати. Потом он пойдет домой и заткнет матери рот.

В нем появилась уверенность, что на вилле все сошло гладко; чутье не могло его обмануть.

V

Действительно, все обошлось благополучно, от установления факта смерти и до похорон; Этторе получил от Бьянко восемьдесят тысяч лир. Эти первые деньги он спрятал дома, под тюфяком, на месте пистолета, но уже подумывал о том, куда пристроить те, которые заработает на крупных делах. Уплатив ему, Бьянко сказал, что теперь будут дела посерьезнее, и велел быть наготове.

Этторе был готов. Он купил себе кожаную куртку и, застегнувшись на все пуговицы, явился к матери; он сказал, что ему предстоит работа недели на две, поездки в Венето и Тоскану, и что дома его теперь почти не увидят.

Днем он отсыпался в «Коммерческом кафе», в номере, который освободила Леа, а по ночам работал с Бьянко.

У них были действительно серьезные дела, но по-настоящему он это ощущал потом, в номере гостиницы, когда, пробудившись от недолгого сна, закуривал сигарету и, следя глазами за пятном света, необъяснимым образом проникавшим в комнату сквозь занавешенные окна, перебирал в памяти недавние события. Тогда по спине у него пробегал холодок, точно такой же, как бывало в бессонные ночи в партизанском отряде после тяжелых боев. Но в деле он себя чувствовал спокойно и уверенно, и пока все шло гладко. Бьянко был великолепен. Этторе, Пальмо и другие, которых он привлекал, когда дело требовало этого, шли за Бьянко, как пехота за танком.

Самое крупное дело было в ночь с субботы на воскресенье, когда они вывезли все весы-автоматы со склада на улице Кавура. Даже на глаз было видно, что, здесь пахло миллионами. Потом Бьянко отослал Этторе спать, а сам вместе с Пальмо отвез на грузовике весы-автоматы в другой город. От злости и охвативших его подозрений Этторе не мог уснуть и, лежа в постели, выкурил целую пачку сигарет. Однако после обеда, когда он, наконец, заснул, Бьянко приехал и, разбудив его, выложил прямо на одеяло полмиллиона лир.

— Не говори ничего Пальмо, — предупредил он, — ему я дал всего триста тысяч.

— Если б ты дал ему даже миллион, мне это безразлично, — ответил Этторе, — потому что я доволен, а когда я доволен, то мне до других дела нет. Таким я был и в школе, когда речь шла об отметках.

За полтора месяца Этторе получил миллион лир, и этой суммой, по его расчетам, он мог по крайней мере на три месяца заткнуть рот матери и расплатиться со всеми долгами. Деньги он держал в стенном шкафу в номере над «Коммерческим кафе», но настал день, когда он решил, что там им не место.