Будучи просвеьленным хотя бы в том, что не переоценивал себя ни в малом, ни в великом, я и помыслить не смел о переходе к практикам большой колесницы - махаяны, единственно способной открыть путь к достижению состояния Будды, неотстраненной нирваны, высшего освобождения, потому что мне потребовалось бы практиковать те же пути, что и в хинаяне, но на более высоком уровне и ведомый иными движущими мотивами, дополненными шестью способами совершенствований и четырьмя способами обращения учеников, поелику мне не дано было - видимо в результате внутреннего несовершенства и отягощенности кармы греховностью предрождений - даже и некая небольшая часть колесницы малой. Оттого, по некоторому размышлению, искал я свой путь в тантраяне, полагая по недомыслию и наивности, что явленные мне практики дисциплинирования ума самодостаточны и способны предоставить мне просветление, и вкусил от тантра крии, и от тантра чарьи, и от йоги, и от ануттара-йоги, и все они весьма благотворны были для меня, и настало время, когда я мог с успехом медитировать на благотворном объекте, не допуская зарождения дурных мыслей и сосредоточиваясь на важных точках своего тела без необходимости отвлекаться на окружающее меня, однако же и на этом пути наступил для меня момент откровения в том, что хотя удавалось мне обрести плод силой веры, все-таки пути эти обязаны обретаться прежде всего силой размышления, в чем я ощущал недостаток в силу терзавшего меня скептического сомнения, а когда мне говорили - верь гуру своему, или верь в мантру Будды того или Будды этого, я пытался, насколько мне позволяла искренность и убеждение в необходимости сего, но наступал час, и я признавался себе - и на этом пути я нашел камни преткновения в виде неразрешимого противоречия, которое не способен преодолеть просто приказав себе не размышлять о предмете сем. И моя убежденность в восхождении на универсальный путь самосовершенствования ускользала от меня, как утренний туман покидает цветущие персиковые деревья, и там, где я только что видел раскинувшийся предо мною райский сад, населенный гуриями и героями, мигом спустя открывался взору моему вульгарный вид на бахчу да на крепко унавоженные огуречные гряды.

И мне пришлось покинуть место мое под арчевым деревом и покинуть ту местность, и когда я уходил, никто не удерживал меня, и гуру, отверзший глаза мои на действительный образ мой и состояние мое, не сказал мне ни единого слова, потому что, не восприяв учения его, я стал для него как бы мертвым, о котором положено проявлять заботу совсем иным людям, а не учителям. Ко всему, в этом ашраме под деревом обреталось изрядно учеников, внимавших каждому слову учителя, и если они и не продвинулись в постижении истин далее, чем я, а я в том вполне убежден, то ведь и не пытались подвигнуть его на размышления о возможности некоего иного пути, и не указывали ему на то, что универсальное не отразить словом. А потому, настал день, и я встал с насиженного мною места за все время обучения моего, и сказал гуру - Благодарю тебя, а еще поклонился неглубоким поклоном в сторону гуру и в сторону учеников его, и вышел за пределы ашрама, а потом и за пределы селения, и вскоре превратности путешествия затмили мои воспоминания о проведенных там днях и часах.

19

Страна же Хинд весьма протяженна что с севера на юг, что с запада на восток, отчего, в совокупности с неспешностью моего странствия, блуждания по ней отняли очень многое время, достаточное для того, чтобы завести многочисленное семейство, или основать богатое торговое дело, следуя Артхашастрате в видимом и осязаемом, или же для совершения дворцового переворота и отстранения от власти узурпаторов из числа дальних родственников, не имеющих иной способ к власти той приблизиться, но все это, что изложено, то совершали совсем другие люди, я же был вполне доволен выпавшей мне судьбою и свершал неторопливое свое паломничество далее.

Помнится мне, как пересекая воды полноводного Ганга, почитаемого в тех краях священным, и не без основания, поскольку служит он там единственным местом для пропитания, утоления жажды, возделывания полезных в быту растений и просто для жительства, и для сообщения между народами, в великом множестве довелось мне наблюдать человеческих останков, которые народонаселение, проживающее на берегах и в плавучих селениях на связанных между собою лодках, имеет обыкновение погребать в водах реки, не мудрствуя и отпуская их на волю волн, наивно полагая, что пребывание в священной воде приближает их к переходу в лучший иной мир, поскольку самое существование их и в самом деле скудно и весьма примитивно. Оные останки потребляются в качестве пропитания зверьем водным и птицами летающими, а по временам - так и гиенами и прочими хищниками, обезумевшими от бескормицы, поскольку все пространство на значительном отдалении от берегов плотно заселено людьми, занято полями и постройками, и никакой дичи там уже давно не сыщешь, потому что истреблена она многие годы тому. Люди же принуждены для пропитания своего вылавливать в Ганге рыбу, которой там все еще во множестве, и чрез посредство тех рыб как бы питаются телами своих умерших, потому что сами рыбы иного пропитания почти что и не имеют; и даже более того, население и воду для питья потребляет тоже из Ганга, ибо иных источников в достатке не имеется, так что тем самым не только ест, но и жажду утоляет покойниками. Просветление этого народа кажется весьма насущным, однако же при прохождении по землям их я хотя и встречал учителей, ни один из них не осмеливался призвать людей к некоей доле чистоплотности и опрятности, а может, и сами учителя о том не разумели.

Ганг же, если только тебе о том неведомо, есть главная священная река в Хинде, по причине происхождения ее непосредственно из божественного источника, хотя и толкуемого двоякого, отчего заключаю я, что и то, и другое утверждение достаточной достоверностью не наделено. Так, доводилось слышать мне, что Ганга некогда была богинею, равной многим прочим богам, почитаемым в тех местах, но обратилась рекою во благо насельникам тех мест, потому как она и в самом деле главный источник благоденствия, а вернее - поддержания жизни самой - в тех краях. Источником же сей реки одни полагают местоположение в большом пальце ноги Вишну, бога, полагаемого у них за вседержителя; другие же мнят, что Ганг падает из уха Шивы, бога из наимогущих и весьма почитаемого, в озеро Анаватепта, оттуда выходит через рот серебряной коровы-гомукхи, пересекает Хинд на востоке и весь Синд, и впадает в Южный океан. Суеверия жителей тех мест приписывают водам Ганга силу очищения от грехов, под чем имеется множество обоснований, замешанных на вере и традиции, и они не сказать, чтобы отличались от почитания вод рек в других землях и у других народов, хотя бы того же Иордана у иудеев или Нила у египтян, так что ничем особенным сие суеверие не представляется. У подножия Гималайских гор на реке Ганге лежит большой и богатый город, называемый там Гангадвара, что означает "дверь Ганга", и вполне отвечающий местоположением своим данному ему названию. Город этот весьма древен и, по мнению некоторых, ведет летосчисление едва ли не с начала времен и от самого акта творения, что очень впечатляет, однако же имеет под собой весьма слабые доказательства того.

В тех краях довелось мне встретиться с неким учителем, который хотя и был проницателен и многознающ, однако же собственного ашрама не основал, вполне вероятно, не чувствуя в том надобности. Я, к примеру, во все время ученичества своего под его руководством, был единственным из учеников его, и справлял всю работу для него, что, впрочем, меня не отягощало из-за невеликих нужд блаженного. Он же, обязанности учения исполняя, открыл мне две истины, от которых зависят и к которым отсылаются практика и мудрость. Нагарджуна в своем учении Праджня-нама-мула-мадхьямакакарика, что, собственно, и должно означать "Основополагающий текст, называемый "Мудрость", говорится:

Учения, изложенные Буддами,

Основаны всецело на двух истинах:

На истине условной - мирской

И абсолютной истине - высшей.

– Абсолютная истина есть постижение высшей природы объекта познания безошибочно познающим субъектом, а относительная, или условная, истина - это постижение таким субъектом проявлений относительной природы объекта. Лишь пустота и истинные пресечения суть абсолютные истины, всё же остальное - истины условные.

И я воскликнул:

– О, благословенный, правильно ли я понял с твоих слов из слов Нагарджуна, что всякая истина - и в абсолюте истина, и истина мирская - равно недоступны моему пониманию, потому что я далек от просветления и духовного совершенства?! И если это так и мне не откроется истинное, как мне отличить на моем уровне сознания что есть истина и что есть ложь?

И получил в ответ:

– Степень твоего непросветленного невежества такова, что не позволяет не только обладать восприятием истины, но даже верно определить предмет своего вопроса ты не в состоянии. Ибо все явления тем или иным образом зависимы: они либо возникают, изменяются и прекращаются в зависимости от причин, либо зависят от своих составных частей, а есть и многое другое. Что бы ни взять для примера, все существует только в зависимости от других явлений и ни одно не может существовать само по себе, а потому все они пусты, лишены самосущего бытия. Тем не менее все деятели, действия и объекты условно истинны. Кратко говоря, поскольку явления лишены самосущего бытия, они изменяются, становясь то тем, то другим, а поскольку явления существуют условно, то имеется хорошее и плохое, полезное и вредное.