Практики мои при надлежащем исполнении и долговременности их привели меня к последовательному прохождению девяти состояний сосредоточенности, сознание мое установилось и собралось как бы в единый туго сплетенный жгут и направилось на внутренний объект, коим чаще всего выступал образ моего гуру или представление Будды, как его олицетворяет художник, приготовляющий его изображение на алтарь, причем сосредоточенное состояние раз от разу продлевалось дольше, чем в предыдущей попытке, а в случае внезапного отвлечения от сосредоточения я воспитал в себе способность возвращаться к объекту и восстанавливать концентрацию. Я учился собирать сознание для перехода от сосредоточенности на главных аспектах объекта медитации ко всё более и более устойчивому установлению его на второстепенных чертах объекта, то есть изначально я мог внутренним взор узреть лишь абрис фигуры Будды, как он сидит в позе лотоса на бронзовом седалище, и еще различить некоторое сияние вокруг него, тогда как в дальнейшем, вызывая внутри себя, к примеру, образ Белой Тары, я мог пересчитать каждую бусину в поясе, опускающемся на ее пречистое лоно, а также счесть все до единой четки, вырезанные по обычаю из лобной кости черепа человека, что придавало им особую силу для размышления и проникновения в подсознательные и недоступные иному способу восприятия сферы пресуществования, а также определить вес и размер рубинового камня, укрепленного на ее идеальном лике в качестве третьего глаза. Иными словами, я получил способность не только представлять себе сам мысленной образ, но и все небольшие отличия и особенности его, а кроме того, еще и открывать новые грани этого образа, как бы поворачивая и изучая его все глубже и глубже, хотя самого предмета сосредоточения в материальной реальности вовсе не существовало. Я приобрел в себе особую способность сознавать благие качества, которые дает медитативное сосредоточение, и обнаружил в себе умение черпать в них радость, результатом чего объявилась тяга к медитациям уже не по необходимости, а ради извлечения удовольствия. Я ощутил умиротворение и неприязнь к медитативному сосредоточению покинула меня, небольшого усилия стало достаточно для избежания ранее преследовавших меня сонливости и возбуждения, сосредоточенность стала постоянной, так, что уже ничто неблагоприятное не могло ее прервать, а объект во все полноте возникал пред внутренним взором естественно, сам собой и без усилий. Сила слушания дополнялась силой размышления, сила внимательности усиливалась и углублялась силой осознания, сила мысленного усилия углублялась силой знакомства, что в совокупности наделило меня совершенно новым, отсутствующем в обычной человеческой жизни, состоянием углубленного и просветленного сознания, внутреннего успокоения, избавления от страстей и безмятежности.

Размышляя высшей мудрости, коя есть нечто иное, чем обычно понимаемое под этим в человеческом принижении бытия, я сопоставлял уже известное мне из общения с гуру с собственным опытом, открывшимся спонтанно под воздействием практикуемого мною учения, и обнаружил, что мудрость, познающая условное знание и мудрость абсолютного знания, то есть знание природы бытия превалируют над всеми остальными аспектами глубокого проникновения в сущность явлений и природы предметов, ибо объектом высшей мудрости есть не содержание, а пустота, конечная природа всех явлений. Она не возникает благодаря сострадательной деятельности Будд или же благодаря деяниям живых существ, но проявлена во всем изначально и вечно. Все явления до единого, в силу самого факта их возникновения, пусты по своей природе. Сутра гласит: "Появляются ли Татхагаты или нет, природа и реальность явлений просто пребывают". В комментарии Чандракирти на "Четырехсотенную" Арьядевы говорится: "Здесь самобытие (свабхава) явлений, то есть их полная независимость от чего бы то ни было другого. Несуществование этого рода самости есть безсамостность". Таким образом, самосущее бытие отрицается, и именно отрицание самобытия и называется пустотой. Хотя все явления всегда были пусты по природе, мы неспособны постичь это. На уровне мирского существования. Понять, что значит "пустота", можно опираясь на рассуждение в стиле школы мадхьямиков о том, что истинная природа явлений, или способ их существования, и то, какими они предстают нашему сознанию, противоположны и противоречат друг другу, а следовательно, наше восприятие явлений, как и наша приверженность такому восприятию, в корне ошибочны. В частности, ум, воспринимающий самобытие, - это ложный ум, заблуждающийся относительно объекта своего восприятия. Как только ты признаешь объект самобытия несуществующим, легко удостовериться в отсутствии его самобытия, в чем я, в конечном итоге, сумел убедить себя и стал принимать как не подлежащую сомнению данность свыше.

Однажды наступил день, когда я медитировал на образ благословенного гуру и в иной, неземной и умозрительной, сфере вел с ним почтительную беседу, тщась постигнуть смысл практики учения для идущего по пути просветления и возвышения, поскольку способность к совершенствованию заключена не извне, а внутри самого адепта, равно как и противодействие этому процессу также находятся в нем самом. В этом приближении, увещевал я гуру, не имеет под собою насущной причины необходимость для просвещающегося, по крайне мере - на достаточно высоких ступенях постижения учения и при развитых способностях к сосредоточению, участвовать в неких совместных действах в рамках практик учения, ведь Будда произнес - не передам ученику просветления своего, ибо не могу сего, а все в нем самом. В чем же противоречие заключается, был мой вопрос. И ответствовал мне гуру:

– Чем больше мы преуспеяния достигаем, тем больше в нашей жизни беспокойства. Когда человек ищет счастья в духовной сфере, ему легче переносить физические лишения. Это результат занятий преобразования сознания. Удовольствие и страдание не есть произведение внешнего влияния, но имеются и внутренние причины, то есть скрытые способности к совершению добродетельных и дурных действий; они выявляются благодаря внешним причинам, и тогда возникает чувство наслаждения или боли. Таким образом, все наслаждения и все страдания в основе своей проистекают из сознания. Без практики учения невозможно дисциплинировать ум, а из-за недисциплинированности ума происходят дурные деяния, под воздействием которых произрастают плоды страдания.

– Много разных лекарств для лечения разных болезней, и точно так же есть много религиозных учений, служащих средством к достижению счастья всеми живыми существами - людьми и прочими. Каждое отлично методами практики и формами своего выражения, но все едины в том, что совершенствуют тело, речь и мысль практикующих, и в том, что имеют благие цели. Они сходятся в учении о неприемлемости дурных деяний речи, таких, как ложь и злословие, а также дурных физических деяний, таких, как воровство и убийство. Великий просвещенный Абу Али Хусайн ибн-Абдаллах ибн-Хасан ибн-Али ибн-Сина поучал ничего не отрицать облыжно: "Если тебе доведется узнать, что некий мистик своею силой совершил какое-либо действие или привел что-либо в движение, которое не под силу другому человеку, не торопись всецело отрицать его. Быть может, ты сможешь раскрыть причину всего этого, исходя из законов природы", и воистину таково есть - природа суть совокупность естественных законов, которые во множестве все аспекты бытия пронизывают, аки тончайшие неразрушимые и невесомые паутины, коими отдельные предметы и явления увязаны. Знай же, что в каждом обыкновении, которыми полнится жизнь, содержится бездна бесконечности, как в сторону упрощения и разлагания предмета на элементарные составы, так и в сторону усложнения его. В таком понимании некий лист магнолиевый, как элемент, упрощаясь, раскладывается на отдельные жилки, устьица, кожицу и вплоть до невесомых эманаций солнечного света, предел нашему восприятию предоставляющих, но отнюдь не дальнейшему углублению в суть сей вещи; а в сторону же усложнения листок представляется частью ветки, древа самого магнолиевого, и структурою семени его, и частью леса, и частью всея земли, а тако же и неотъемлемой частию вселенной и некой частью сути бога. Пониманию человеческому доступно лишь частью, но не всеобъемлюще, понеже все понимающий есть бог или, по крайности сего, просветленный Будда. Частичное же осознание доступного многому числу из людей, как у каждого свой ум есть и своя потребность объяснить и истолковать очевидное, сей же труд есть опыт жизни человека, и тем ценен, что у каждого свой и особенный, так отнесись к нему с должным почтением. Благословенный учитель Рабиндранат Тагор, многие годы спустя ученейшего Авиценны, призывал не отвергать никакого учения: "Мы закрываем двери, чтобы к нам не вошло суеверие, но как же тогда к нам войдет истина?" Ибо всякая мысль о необходимости возвышения духа над потребностями плоти и всякое учение о способе преображения и возвышения разума и души, кем бы ни произнесено оно и какими бы словами не записано, на каком бы то ни было языке - они есть лишь разные тропинки на одну и ту же гору, и когда каждый пройдет по собственной дороге до ее конца - то встретятся они все на вершине горы, и вкусят вечного блаженства, и не усмотрят различия друг в друге, а лишь единство в просветлении, и обретут блаженство и радость себе вовеки.

И я с великим благодарением оставил благословенного гуру в ашраме его и направил свои стопы далее, в страну Хань и в страну Цибет и далее, к великим мудрецам, дабы вступить на их тропу и вкусить от просветления, снизошедшего к ним.

20

Путь туда был и далек, и долог, и преисполнен препонами и испытаниями телу и духу моему, ведь мне предстояло из изобильных питанием и благоприятных погодою местностей Хинда и Синда войти в горные суровые области страны Цибета, где каменья одного лишь в достатке, а иных путей, кроме неведомого и многотрудного морского, достигнуть Хань нет совсем. Предстоящее настораживало меня и исполняло душу мою трепетом и сомнением, так что я и не предполагал верного способа подступиться к нему. Благо, что на ум пришло мне ханьское мудрое слово, излагаемое в шестьдесят четвертом разделе Книги о Дао и Дэ: Громадное дерево растет из крошечного побега, девятиэтажная башня рождается из кучи земли, путешествие в тысячу ли начинается с одного шага. И я шагнул на один лянь вперед, и пошел по пути своему, вот так и иду по нему до сей поры.

На пятый лунный день месяца Змеи, в день Ардра, или злой девы, по благоприятствующей путешественникам звездою, в день, благоприятный для вчинения судебного иска, укрощения диких животных и начала любого дела, когда можно рыть колодец, торговать или обращаться за помощью с предсказанием положительного решения, но неблагоприятного для начала пути, переезда на другое место жительства, раскроя тканей в одежду или введения в дом невестки, я пришел в страну Цибет. В стране этой наличествует великое множество святых людей, почитаемых Буддами или находящимися в высших ступенях преображения, а также многое число святых мест, где армия послушников, одев на себя оранжевые одежды и обрив головы, произносят мантры совокупно и каждый по отдельности, и про них многие чудеса говорят, будто бы могут они, веса лишаясь, парить над поверхностью земли не яко птицы, а иным способом, как парит пылинка в солнечном луче; или же мыслию своею одною пронзают будущность и читают в ней ясно, как в книге судеб; слышал я и о целительстве, основа которого в постижении ударов пульса, которых знающие насчитывают более семидесяти видов; говорили мне также о высоком мастерстве владения телом своим, практикуемым искусными насельниками монастырей, способными обходиться в созерцании без пищи и воды, а также и без одежд, насущно необходимых в суровом климате высокогорья, угревающихся единственно силою воли своей и питающихся невесомыми энергиями, проистекающими из вышних небесных сфер неощутимыми потоками. В деле духовного совершенствования эти монахи действительно продвинулись дальше, нежели мне приходилось видеть до того, что повлекло также, кроме высокого искусства высших ступеней учения, также и почти что полное безразличие к прочим аспектам бытия и, в особенности, к чаяниям других людей, символикой и числами заменяя сожаление и вспомоществование.

Уповая более на проникновение в суть вещей способом особого рода исчисления, нежели на человеколюбивую сторону каждого предмета, эти ученые люди полагали возможным располагать человека как сущность, а также дела и намерения его, в своего рода уравнение, способное быть подвергнуто вычислению и промериванию с исключительной точностью результата полученного, отчего получали способность счесть человеческую жизнь как в прошлом, так и в будущем с исключительной точностью и достоверностью необычайной. В старые времена просветленный монах Лувсанданзанжанцан, известный также под именем "Святой лама", в год огненного Зайца написавший в Ургинском дацане Главную сутру "Свет отторгающий и принимающий", считал, что кратность пяти всего окружающего живого мира, частью которого человек есть, позволяет видеть в этом особую универсальность, ведь человеческий организм состоит из пяти веществ: сосуды, кости, мясо, кожа и кровь; скелет тоже состоит из пяти основных частей: череп, позвоночник, лопатки, ребра и кости подвид трубок в руках и ногах. О его наблюдательного и пытливого взора не скрылось, что на руках и ногах - по пять пальцев, а позвоночник разделяется на пять отделов - шейный, грудной, спинной, поясничный, тазобедренный. У человека имеется пять органов чувств: зрение, слух, обоняние, вкус, осязание; он способен выделять пять жидкостей: слизь, слюну, пот, мочу, слезы. Он потребляет пять веществ окружающей среды: воздух, воду, минералы, мясо, растения; а если заболевает, ему сопутствуют пять звуков: кашель, чихание, зевота, отрыжка, икота.