– Это требует отказа от привычного мне полностью.

– Возвышение невозможно без того.

И еще наставлял меня благословенный гуру:

– Недобродетельно завладеть имуществом другого без его согласия, невзирая на ценность или на то, было ли действие совершено самолично или через чье-либо посредство.

– Воистину так, но как быть в противоречии с обязанностью мытаря, возложенной на меня отцом, ведь ни один из обязанных уплачивать подать не высказывает согласия добровольно отдать ее!

– Что ж, не прояснилось еще осознание твое и вновь соединяешь ты дела мирские, в коих обязанности твои состояли, с требованиями высшей практики, ведь то, что нравственным почитается среди людей, неприемлемо для Будды. Ты говоришь - мытарь, и для содержания войска взимаешь плату с каждой продажи и с каждой покупки, и с каждого очага, и с каждого тяглового животного, и с каждого бракосочетания и с наследия и с погребения каждого, и все идет в казну отца твоего, и предоставляет народу его защиту от врага и от смуты. И ты говоришь - обязанность твоя в том - защиту предоставить и защитника содержать. Но в состоянии Будды споспешествование людям твоим не в защите и не в обороне, а в придании им учения и понимания правильной и добродетельной жизни, что не требует даже такой малости, как само пропитание твое - ибо под ногами твоими и у рук твоих. Потому и скажу тебе - нестяжание богатства и неприятие чужого имущества для просветленного естественно.

– Стало быть, и все прочие отправления человека просветленному неприемлемы?

– Если ты имеешь в виду разврат, то так оно и есть.

– Как же может недобродетелью почитаться то, что человеческий род поддерживает и укрепляет, и распространение дает, ведь недеяние в том, помимо прочего всего, и число адептов учения сократит!

– Высшему существу перед перевоплощением надлежит пройти путями человеческими и дорогами его, испытать то, что надлежит человеку испытать, достичь человеку положенного, получить клеймо разочарования и убедиться в приоре дойти разочд поддерживает и укрепляет, и распространение дает, ведь недеяние уховного над земным и материальным. Нет противоречия в том, что царевичем пребывая, имел ты положенное царевичу и содеял то, что принято для царевича, и имел многочисленных супруг, а также и гетер, и других девушек для увеселения плоти, ибо так заведено и приемлемо для тебя. И были дети твои усладою глаз твоих и души твоей. И сбирал ты редкие богатства, количество которых изрядно весьма, а ценность велика. И ты стал военачальником и командиром войска, и одно слово твое означало жизнь или смерть, такое грозное было оно. То было твое воплощение человека, и человеческая суть его осуществилась. Потом же ты принял решение войти в новую ступень существования, чему иные законы соответствуют, и говорю тебе - ты уже не человек в том смысле, что раньше был, и женщины, служившие тебе, уже не супруги тебе, ты - учитель их, а не любовник их, и прими сие с пониманием и смирением.

– Существуя человеком в образе царевича, не было недобродетельным для тебя обманывать других словами или действиями, если это вынуждалось интересами правителя или государства твоего, ведь обмануть врага есть благо для долга твоего, тогда как сейчас ложь словами или жестами, или поведением твоим - есть недобродетель, отдаляющая момент возвышения для тебя. И когда ты старался в числе недругов своих и противников правителя твоего вносить распри или раздоры, побуждая тех, кто был в согласии, ссориться, или тех, кто был в ссоре, зайти в ней еще дальше, ты действовал во благо, исполняя долг твой. Оставив же людские пути, злословие обратилось в недопустимую недобродетель, унижающую тебя. И, став начальником войска, пред сражением имел обыкновение оскорблять врагов своих, дух воинов своих поддерживая и пробуждая азарт поражать их, и был в праве и добродетели своея. Ступив же на путь возвышения, грубость запретна тебе, и нападающему предоставь распорядиться собою со смирением. А после сражения или после охоты, со свойственниками, друзьями своими и сопутствовавшими вам женщинам, возлегая с ними, увлекая голову опьянением вином, дозволительно и приятно было вести разговоры о глупостях под влиянием желаний и прочих скверн, и в том требовалось многое искусство употреблять, ибо таково одно из достоинств светской жизни, но в просветлении место пустословию нету, и она недобродетель.

– И многие желания твои в человеческом образе питались и взращивались тремя недобродетелями ума: завидуя, ты приучен был думать - "вот было бы это моим", и желать что-либо, принадлежащее другому, и стремился овладеть этим, имуществом ли, женщиною ли, слоном ли, оружием ли, положением ли. Такие желания низкого свойства подвигали тебя на многие труды и усилия, и руководили поступками твоими, и ты делал многое, и делал сие хорошо весьма. Но на пути просветления одно желание есть у тебя - возвыситься и прервать круг перевоплощения, и зависть в этом желании неуместна есть. В уме своем ты, как начальник войска, принужден был злонамеренность поддерживать и желание причинить вред противникам своим, большой или малый. Но на пути просветления нет противников у тебя, ибо все сокрыто в тебе самом, отчего злонамерение недобродетельно есть. Стараясь же свое влияние при дворе правителя твоего или среди друзей твоих и сотрапезников поддержать, и укрепиться, и возвеличиться, имел ты привычку представлять несуществующим нечто существующее, и отрицал перерождение, говоря - я здесь и сейчас только, и давайте пить вино и веселиться, ибо нет ничего ни до нас, ни после; и говорил - я управляю жизнью своей, и все в руце моея, и как велю, так и повернется, отрицая причинно-следственную связь всего сущего, что было и что будет, и что происходит прямо сейчас, или же не принимая Три Драгоценности, о которых сказано тебе уже.

– И вот, известно тебе о запретном, а противоположность этих десяти недобродетелей - десять добродетелей; следование им называется практикой нравственности - адхишила.

Услышав речение гуру о добродетельной высшей нравственности и о необходимых причинах ее для просветления, я прозрел и удивился, в каком заблуждении ранее пребывание имел, ведь откровение снизошло мне - что пристойно и обычно человеку, воистину неприемлемо идущему по пути просветления, потому что противно природе его. Познай природу свою и намерения свои, и в основе жизни твоей встанут лишь законы, которые свойственны ей. Открылось мне, что малую ступень просветления довелось одолеть мне, и я еще более укрепился в верности избранного мною пути, и вошел в познание медитативного размышления, насущно необходимого для полной концентрации мысленных усилий исключительно на возвышенном и высшего порядка предмете.

Будда Майтрея говорит в трактате Мадхьянтивибханга о различении Срединного Пути и крайностей о подлинной практике безмятежности, из которой возникает освобождение от земного и открывается путь к высшему: "Причина для её возникновения - отбрасывание пяти ошибок и применение восьми противоядий". В течение длительных практик я сумел достичь избежания всех пяти ошибок: и лености, возбуждавшей во мне внутреннее нежелание заниматься медитативным сосредоточением, и преодолел забывчивость, из-за которой удерживание в памяти объекта моей медитации нарушалось время от времени, а вначале - и поминутно, и я подавил в себе преследовавшую меня сонливость и чрезмерную возбуждённость, которые каждая сама по себе и обе совокупно порождали излишнюю рассеянность и означали прерывание сосредоточения. Я научился применению противоядий, потому что без этого мое состояние приводило меня к сонливости и возбужденности, а также постиг потребность избежания чрезмерного применения противоядий и прекращал применять их, когда сонливость и возбужденность уже устранены.

Гуру обучил меня восьми противоядиям, и я вкусил от благотворного воздействия их. Я подавлял леность верою, обучая и принуждая, не постыжусь сего признания, видеть благие качества, которые дает медитативное сосредоточение на предмете, отчего возникает возвышенная благость и возможность единовременного постижения сути вещей и явлений; я возбуждался вдохновением в стремлении обрести благие качества, как неотъемлемую часть существа моего; я применял многие усилия и стал получать удовольствие от медитативного сосредоточения, которое исполняло меня такой силы эманацией, что тела своего чувствование прекращалось и впадало в невесомое парение; а вследствие усилия подвластность ума и тела стала доступна мне. Забывчивость я излечивал противолежащею ей внимательностью, постоянно сохраняя сосредоточенность на объекте моего медитирования и стараясь удерживать его мысленно пред собою поставленным так долго, как это казалось мне достаточным и необходимым. Преодоление сонливости и возбужденности происходило посредством бдительности, когда я приспособился сразу замечать, что сонливость или возбужденность возникают, а не просыпался от застигшего меня некстати сна, нарушив позу лотоса, в коей постоянно пребывал, и стукнувшись главою о циновку в сонной одури. И я применял положенное тогда, когда оно насущно необходимо было, и воздержание от применения устанавливал по минованию надобности и тотчас.