Эта жизнь, конечно, безмятежности и довольства не сулила. Но кэп часто припоминал слова бортника с острова Лады - его новая жизнь и впрямь оказалась достойной мужчины. Но ощущалась в ней какая-то неполнота, незавершенность, что ли. И Славка понимал, почему - душа изнывала от одиночества. В маятных снах вокруг кэпа опять кружился хоровод прелестниц, в котором отчего-то все чаще "нарисовывалась" и совсем не гламурная пышечка с безымянного острова. Мастер уж думал сплавать, да проведать островитянку - благо приглашала. Да все какие-то хлопоты мешали. То настроения не было, то сомнения одолевали: помнит ли, или кто другой к очагу прибился. А новая встреча между тем близилась, назначенная самой судьбой.

Глава шестая. Грозовый гон.

...Кряхтя, сгорбившийся от натуги Славка волок к Миролюбовой кузне тяжелые мешки с металлом, перекинутые через плечо на манер хурджина. Поход "на раскопки" удался - изрядно поработав лопатами, откопали какую-то мастерскую, и всяких железок на кузнецовы поделки там отыскалось тьма-тьмущая. Но и вымотались изрядно: солнце к началу осени только добавляло жару, и вторую неделю даже не выпадали утренние росы. Воздух словно застыл киселем: не было ни ветерка. Так что пер родович свой груз в кузню, и мечтал только об одном - помыться бы да отоспаться всласть. Однако с помывкой у него все сложилось куда раньше, чем думалось. На ясное небо как-то мгновенно наползли тучи, штиль мигом сменился яростными порывами ветра, и грянула гроза. Хлестнули тугие струи дождя, и переносчик враз ощутил себя тюленем, по недоразумению выползшим на сушу. Подавив желание спрятаться под первый же попавшийся навес, мокрый Славка только прибавил шагу - до кузни-то всего ничего оставалось. Сбросив, в конце концов, мешки у горна, кэп переждал, когда хляби небесные чуток прикроют створки, и утомленно пошлепал по жидкой грязи домой.

Дождь почти утих - сверху сыпались только редкие холодные капли. Но шквал и не думал стихать, лишь усиливался, а наверху разбушевалась гроза. Напор ветра погнал речную воду вспять, и у берега стало прямо на глазах обнажаться илистое дно. В черный ил били и били мертвенно-белые молнии. Ил словно вскипал, и со дна стали подниматься непонятные силуэты. Сбрасывая с себя ошметки водорослей, они сбились в стаю, и раскачивающейся походкой решительно двинулись к селищу. Тут-то Славка и узнал в них старых знакомых - мертвячью компанию наподобие той, которую упокоил на Крестовом острове, только куда побольше и грозней. Мерзкие "приятели" вели себя не в пример активнее, словно подзарядившись от молний - и ступали увереннее, и с шага моментами срывались на бег. Из хат высыпали мужики, вооружившиеся кто чем. "Сбивай строй!" - раздалась громкая Яромирова команда.

Славка, оказавшись с пустыми руками, метнулся к себе домой. Застыл в раздумье, что взять - привычную острогу или трофейную сабельку. Решившись, схватил острогу, уже ощущавшуюся как продолжение право руки, и побежал к родовичам. Их сплоченный строй застыл на берегу, сбивая обратно в иловое поле напористо лезущих навьев. Вонючие костяки рассыпались под размашистыми ударами, но уцелевшие по-прежнему норовили вцепиться в оружие, повалить бойца, утащив в ту черную дрянь, откуда вышли сами. Спасал только строй: смыкая ряд, жители Белогрудова отбивали навал, не пропуская голодную орду нежити к хатам, детям и женкам. Побоище длилось и длилось, появились раненые, но напор мало-помалу стал стихать - у нежити "резервы", похоже, стали заканчиваться. Последняя атакующая тварь, до поры до времени осмотрительно державшаяся позади зомбячьх рядов, выскочила на груду костей, измолоченных ударами цепов, молотов и мечей.

Напрягая длинные, как у кузнечика-переростка, лапы, страховидла перепрыгнула строй, и напрямки ринулась к жилищам, надеясь полакомиться беззащитной свежатинкой. Да на ее пути, откуда ни возьмись, вырос волхв, швырнув в голову щедрую порцию Ярилина порошка. Однако страховидл на диво проворно отклонилась - порошок осыпался ей на лапы. Тут из зарослей высунулась Полканова мордаха, и меткий "гостинец" прилетел монстру прямиком в пустую глазницу. Из буркал твари пошел дымок, она упала и с шипением скрутилась в кольцо, будто защищающаяся степная гадюка. Мелькнула сабелька волхва, и отсеченная от костяка черепушка покатилась в сторону. А на страховидло обрушились молоты и цепы подоспевших родовичей, методично исколачивая скелет в костяную пыль.

"Что это было?", - спросил отдышавшийся Славка у волхва. "Грозовый гон, - ответил кудесник, бережно отирая саблю куском тряпья, и вкладывая ее в ножны.
– Не часто, но бывает, когда проходит большой отлив, и молнии с мелководья нежить поднимают. Справляться с ней, как видишь, научились, но теперь и соседние острова придется чистить. Там, где людей мало, они с гоном сами не справятся. Так что собирайся - ты, Вятша, тоже нужен будешь".

Родовичи, тем временем, натягивали брони, кто не успел, и без спешки грузились в лодью, забрасывая туда же мешки со съестными припасами. Последним на борт взошел Яромир с неразлучной булавой. Бабы общими усилиями столкнули судно с мели, и весла мощно оттолкнулись от прибывающей воды. На Олешковском острове в селище с гоном сами не справились - селяне затворились по хатам, и отбивались, чем попало. Кое-где во дворах валялись огрызки тел, а подзакусившая ими нежить явно окрепла - у ходячих мертвецов даже заострились и удлинились когти. Но против сабли волхва и булавы Яромира, прикрытых щитоносцами, когти "не плясали".

Навьи скреблись по щитам, искали просветы в строю, и все так же неизменно осыпались грудами костей. Кто-то из щитоносцев оплошал, и получил легкую рану, один щит даже разбили, но зомбятину размазали всю, сколько ее ни было. Затем прочесали остров, и добили остатки немертвого воинства, схоронившегося по кустам. Отчаливали под детский плач, и причитанье баб, оставшихся без мужей и отцов. Олешковскому острову гон дался кроваво и тяжко.

С Олешья и до острова Лады было рукой подать. Но на тамошнем клочке суши дружина не потребовалась: то ли мавки да берегини просто не пустили к себе прожорливую мерзость, то ли обиталище богини зло обошло стороной. С берега родовичам приветливо махал рукой дед Журило, показывая, что навьи тут обломали себе зубы. На Крестовом острове зачищать тоже было нечего: после того, как здесь потрудился Славка, "беспокойников" вокруг руин уже не осталось.

И тут кэпа будто током ударило: он вспомнил, откуда попал на клочок суши с руинами древнего храма тщетной молитвы. Славка побежал искать воеводу родовичей. Тот уже шпынял дружинника за ржу на кольчуге. "Яромир, вы дальше и без меня справитесь. Дай лодку - другой островок проверить. Туда лодья не пройдет, а на островке живые люди есть, хоть и мало", - отвлек воеводу Славка. "Лодку-то бери, раз надо - без тебя и впрямь управимся, хоть боец ты хороший. Подмога не нужна?" - озаботился воевода. "Справлюсь", - махнул рукой Славка, отвязывая пеньковый канат, за который лодья буксировала легкую лодчонку, и укладывая туда верную острогу.