— Паша! — позвал Кирилл, но и сам не расслышал своего голоса.

Все слилось в сплошной гул. Кириллу казалось, что перестрелка внезапно отдалилась, хотя видел совсем близко вспышки выстрелов. В свете ракет различал лица тех, кто пробегал вблизи, видел их широко разинутые перекошенные рты. Он не слышал криков. Он ничего не слышал. Все это происходило в какой-то удивительной тишине.

А бой все еще длился, минуты проходили как часы.

«На большаке стало тише», — догадался Кирилл. Когда он подал Блинову сигнал, вспомнилось ему, было семнадцать часов три минуты. Сколько же времени прошло? Хотел посмотреть на часы, но почему-то раздумал.

Кирилл чувствовал, как убывали в нем силы, и ему было странно чувствовать это. Впервые тело, ставшее мягким, как тесто, не слушалось его и жило отдельно от его желания и воли. Все замедлялось, останавливалось, и мысли, возникавшие в мозгу, тоже становились медленными, вялыми и не имели продолжения. Вещи, которые он еще видел, и те, которые представлял себе, расплывались, теряя свои очертания. Мир отодвигался куда-то и оставлял его здесь, на снегу, под звездным холодным небом. И Кирилл испугался, что потеряет власть над собой. «Если так вот лежать, слабость совсем одолеет», — подумал он, напрягся и пополз. И вдруг ощутил руки — резкую боль. Сунул их в снег, и боль утишилась. Отталкиваясь коленями, передвигая согнутыми локтями, он полз, полз. Стало легче, все успокоилось — уже ни слабости, ни боли, все это осталось там, на снегу, возле ели, под которой только что лежал.

Когда Кирилл остановился у дороги, чтоб метнуть толовую шашку, Коротыш отбежал чуть дальше и стал палить по немцам, залегшим у поворота. И немцы тотчас перенесли огонь туда, откуда стрелял Коротыш. Кончился диск, он быстро достал другой. Руки дрожали, и он никак не мог унять дрожь. Рядом ударил автомат, и Коротыш заслонился диском. И вовремя — возле уха просвистела пуля. Он вставил наконец диск, нажал на спуск и услышал четкую дробь. Она придала ему смелости. В это мгновение яркая вспышка осветила кусок большака и сани на большаке. Коротыш прижался к земле. «Это дядя Кирилл швырнул тол», — понял он. И тут же его ослепила вторая молния. Она ушла в землю, наступила тьма.

Коротыш бросился к месту, где оставил Кирилла. Кирилл лежал, раскинув ноги. Натужившись, Коротыш оттащил его под ель и кинулся разыскивать медсестру Крыжиху.

Он нашел ее под пригорком, в снежном углублении, там, где командир приказал ей быть, метрах в трехстах от засады.

— Быстрее… — задыхался Коротыш. — Быстрее…

Утопая в снегу, Крыжиха пробиралась опушкой, потом ползла открытой поляной. Коротыш рывками полз впереди. За ним тянулась Крыжиха, все время поправляя свисавшую с плеча санитарную сумку. Ей мешал автомат, запасный диск давил в бок.

Вон та ель… Коротыш перевел дух.

Крыжиха старалась не отставать, по расстояние между ней и Коротышем увеличивалось. Она легла — несколько секунд передышки. Несколько секунд передышки вернут ей силы.

Коротыш уже полз ей навстречу.

— Нет его там… — услышала она. — Все осмотрел. И те, соседние, елки тоже. Нигде нет. Передвигайся к ели, — показал Коротыш локтем. — Как найду, вернусь за тобой.

Справа слышались одиночные выстрелы, и Коротыш метнулся в ту сторону.

Он увидел Ивашкевича. Ивашкевич, припав на колено, связывал концы разорвавшегося маскировочного халата, обнажившего край телогрейки. Если б не это темное пятно, Коротыш не заметил бы его в снегу.

Ивашкевич резко повернулся на шорох за спиной.

— Я, дядя Гриша… — сдавленно произнес Коротыш каждое слово раздельно. — Я…

— Где командир?

— Ранен… Я — за Крыжихой, а он уполз, — дрожал голос Коротыша.

— Хусто, — заторопился Ивашкевич. — Хусто, Захарыч, Блинов, сюда! — В белых маскировочных халатах отделились они от белой земли, и только тогда Коротыш увидел их. — Обыщите поляну, все кусты обшарьте!

Они канули во мглу. Подбежал Левенцов:

— Командир ранен?

— Да, — тяжело вздохнул Ивашкевич… — А Халецкий убит. В самом начале боя. Вот здесь, у кустов, упал.

Из сосняка посыпалась короткая очередь.

— Какая-то сволочь в сосняке огрызается еще, — заскрежетал зубами Ивашкевич. — И там, где сбились сани, тоже. Пробовали вывернуться в лес, а не даем. Вот и сыплют сюда. Выбить надо из сосняка!

Искали Кирилла. Его нигде не было. Захарыч заметил на снегу длинное темное пятно. Подошел. У сломанного дерева лежал Кирилл.

— Кирилл… Кирилл… — тормошил его Захарыч.

Блинов и Хусто уже бежали к нему:

— Нашел?!

«О чем это они? — подумалось Кириллу. — А…» — все-таки понял он.

— Зачем здесь? — прохрипел Кирилл. — На место! Продолжать бой! — Но произнес это совсем глухо.

— А все почти кончено, — успокаивал его Захарыч. — Дорога вымощена гитлеровцами. Сейчас начнем их обыскивать. Комиссар сказал.

Приближался Коротыш, с ним Крыжиха.

Оказывается, Коротыш уже был здесь, вон следы его ног. Он первый нашел командира и полетел за Крыжихой.