Силикат, оглядев всех, выудил из своей искусственной памяти очередной отрывок законодательства.

– Несмотря на то, что юный веганец нарушил статью тысяча вторую, его дело должно расследоваться в том же порядке, что и дела людей. Об этом упоминается в поправке сто...
– Ян собирался процитировать полный номер, но комиссар прервал его.

– Давай без поправок. Простыми словами, - сказал он.

– Если выражаться проще, дело Ото Соно должно расследоваться как и все обычные преступления, - выдал силикат.
– И, кроме того, юного веганца не могут казнить без официального заключения Бюро. Вы, комиссар Лэнн, можете просто отправить в правительство уведомление о том, что по делу Ото Соно, начинается официальное расследование. Без вашего заключения и подписи, любые карательные действия в отношении веганца незаконны.

– Это правда?
– услышав это, и Соль и помощник До Удо, вдвоем глянули на комиссара.

Альбретт стоял, глубоко задумавшись, а потом кивнул.

– Да, мы можем так сделать. Только стоит учесть, что у правительства длинные руки, - сказал он.
– Все эти мои действия будут лишь формальностью, которую Ждан Жак может просто проигнорировать.

– Длинные руки?
– Кало не понял его фразы.
– Что это означает?

– Правительство может обойти свои же законы, - нахмурился комиссар.

Помощник До Удо задумался.

– Возможно, официальные переговоры главы нашего Совета и Ждана Жака, заставят ваше правительство соблюдать законы, - сказал он после минутного молчания.

Комиссар посмотрел на него с грустной улыбкой. Веганцам, с их открытостью и какой-то детской наивностью, было очень тяжело приспособиться к реалиям земной жизни. Альбретт, не став разводить длинную дискуссию по поводу работы правительства, коротко кивнул и направился к лифту.

Выйдя из корабля, он, Рэн и силикат, сели в глиссер.

– Тяжелый был денек...
– протянул комиссар, наливая себе разбавленный марсианский виски.

– Завтра будет еще тяжелее, - мрачно проговорила Рэн.
– Когда вы отправите документы, Ждан съест вас.

– Я знаю, - кивнул он, делая обжигающий глоток и захватывая вместе с напитком из стакана лед.
– Ждан это так не оставит.

– Комиссар, лучше...

– Нет!
– Альбретт уже знал, что она опять попросит его отойти в сторону.
– Хватит. Я не отказываюсь от своих людей, и мою семью никто не тронет! Я, в конце концов, возглавляю марсианское Бюро! А ты, лучше, езжай домой и хорошенько выспись! Эй, парень! Жилой квартал «Олимп».

– Комиссар, я лучше переночую в офисе...

– Нет! Рэн, у тебя есть жилье, так что нечего спать под столом на рабочем месте! К тому же, я уже говорил, что меня могут оштрафовать!
– строго оборвал ее Альбретт.

Робот-водитель послушно завел мотор, и глиссер понесся к городу. На обратном пути их никто не задерживал, не смотря на то, что очереди на посадку остались, так как прибыли новые корабли с Земли. Охрана, на выпускном терминале, даже не удосужилась проверить их документы. Глиссер без единой задержки покинул космопорт и полетел к городу. Тэлли опять всю дорогу молчала. Ее мысли занимало расследование. Комиссар прижимал к вискам холодный стакан, чтобы унять пульсирующую боль и усталость, от которой ему не помогали пилюли. Только Ян, сидя прямо, в неестественной для человека позе, казалось, ни о чем не думал. Он полуприкрыл веки. Силикаты обычно делали так, когда уходили в режим ожидания очередного приказа хозяев.

Силикат сидел неподвижно до тех пор, пока глиссер не приблизился к жилым кварталам. Видимо, здесь оставили старую марсианскую технологию, поэтому эти кварталы, что вились вокруг города, представляли собой замкнутые круги, внутри которых расположились высотные дома довольно причудливых форм.

Квартал «Олимп», к которому Рэн привез робот-водитель, отдаленно напоминал одноименную гору божеств из древних мифов. Белые с золотым, высотки складывались в футуристический пейзаж. Каждый дом одновременно являлся отдельной композицией и частью единого ансамбля. Некоторые здания были похожи на белые языки, другие - на сплющенные капли, третьи - на пирамиды, и все это многообразие сверкало своей белизной даже ночью.

Тэлли эта роскошь не радовала. Когда глиссер остановился и робот сообщил, что ее квартира готова к заселению, Рэн открыла дверь машины и поморщилась. Холодные монстры. Да, пусть богатые, забитые мебелью и техникой, только в них Рэн ждало то же самое одиночество, что и в ее грязной комнате без окон, на Земле.

Детектив не хотела себе признаться, что ее съедает глубокая депрессия. В одиночестве, в мысли стучался Киро, а в обществе - каждое, чуть смуглое, лицо, напоминало его бронзовую кожу и пряный вкус Веги.