Смена ритма и настроения в повествовании. Появляются подозрения, а вскоре за ними - жестокое прозрение.

Он содрогнулся.

Наивысшая точка повествования - предложение из двух слов коротко и безжалостно, после длинных и образных описаний оно звучит как выстрел. Пискарев понимает, что фантазии о прекрасной незнакомке завели его в притон. Бодрое и приподнятое вступление, перешедшее к рассказу о художнике могло бы в начале создать у читателя иллюзию романтически-возвышенного повествования о случайной встрече на Невском и дать надежду на ее счастливое завершение, но здесь повествование совершает полный разворот, радикально меняется его ритм, стиль и язык.

Дверь отворилась, и вошел лакей в богатой ливрее.

Сон Пискарева о незнакомке. Тема сна героя будет неоднократно встречаться в повестях. Отличие сна от галлюцинации и делирия заключается в реалистичном начале и постепенном аддитивном нагромождении разнообразных нелепостей, неловкостей и препятствий. Наиболее интенсивное и самое неприятное переживание всегда предшествует финалу или пробуждению. Такая особенность в изображении сна будет особенно важна в дальнейшем для повести "Коляска".

Необыкновенная пестрота лиц привела его в совершенное замешательство; ему казалось, что какой-то демон искрошил весь мир на множество разных кусков и все эти куски без смысла, без толку смешал вместе.

Фрагментарное и несколько отстраненное восприятие происходящего, уже ничего общего не имеющее с прежними переживаниями по поводу незнакомки. Появляется замешательство и некоторая тревога.

Сверкающие дамские плечи и черные фраки, люстры, лампы, воздушные летящие газы, эфирные ленты и толстый контрабас, выглядывавший из-за перил великолепных хоров, - всё было для него блистательно.

Перечислены элементы приснившегося, плохо связанные с действительной реальностью: "воздушные летящие газы, эфирные ленты и толстый контрабас, выглядывавший из-за перил великолепных хоров".

... но один уже смиренный вид Пискарева, прислонившегося с боязнию к колонне, показывал, что он растерялся вовсе.

Растет дискомфорт.

Пискарев употребил все усилия, чтобы раздвинуть толпу и рассмотреть ее; но, к величайшей досаде, какая-то огромная голова с темными курчавыми волосами заслоняла ее беспрестанно; притом толпа его притиснула так, что он не смел податься вперед, не смел попятиться назад, опасаясь толкнуть каким-нибудь образом какого-нибудь тайного советника.

Нагромождение препятствий.

Творец Небесный, что это! На нем был сюртук и весь запачканный красками: спеша ехать, он позабыл даже переодеться в пристойное платье. Он покраснел до ушей и, потупив голову, хотел провалиться, но провалиться решительно было некуда: камер-юнкеры в блестящем костюме сдвинулись позади его совершенною стеною.

К препятствиям присоединяется чувство неловкости от неподходящего костюма.

Она села, грудь ее воздымалась под тонким дымом газа; рука ее (Создатель, какая чудесная рука!) упала на колени, сжала под собою ее воздушное платье, и платье под нею, казалось, стало дышать музыкою, и тонкий сиреневый цвет его еще виднее означил яркую белизну этой прекрасной руки.

Появляется незнакомка, возвращается воздушная, цветная картинка, восторг и восхищение.

...но в это время подошел камергер с острыми и приятными замечаниями, с прекрасным завитым на голове хохлом.

Очередное препятствие, на этот раз несколько комического свойства. Камергер - придворный высокого ранга, которому соответствует четвертый класс гражданского чина. Хохол на голове - признак принадлежности к национальному бандформированию на окраине государства. Камергер с завитым на голове хохлом мог явиться только во сне.

Она умоляющим взглядом посмотрела на Пискарева и дала знак остаться на своем месте и ожидать ее прихода, но в припадке нетерпения он не в силах был слушать никаких приказаний даже из ее уст. Он отправился вслед за нею; но толпа разделила их. Он уже не видел сиреневого платья; с беспокойством проходил он из комнаты в комнату и толкал без милосердия всех встречных...

Ее опять уводят, снова возникают препятствия, растет беспокойство и нетерпение, тухнут краски.

Он перебежал в другую комнату - и там нет ее. В третью - тоже нет. "Где же она? дайте ее мне! ... Беспокойный, утомленный, он прижался к углу и смотрел на толпу; но напряженные глаза его начали ему представлять всё в каком-то неясном виде. Наконец ему начали явственно показываться стены его комнаты.

Пробуждение с беспокойством и усталостью.

Досадный свет неприятным своим тусклым сиянием глядел в его окна. Комната в таком сером, таком мутном беспорядке... О, как отвратительна действительность! Что она против мечты?