— Что значит разорались?! — топнул ногой атаман. — Казаки встретились! Пополнение, можно сказать, принимаю! А ему, понимаешь, спать хочется! Вот доложу государю!

— Тогда давайте поскорее занимайте места! — примирительно сказал Глазенап. — Нечего терять время!

— Нет уж, я попрошу ваши благородия! — стащил с головы тирольскую шляпу с пером казак. — Сегодня праздничек святого Миколая-угодника. Так что милости прошу к нашему шалашу!

Глазенап хотел решительно отклонить приглашение фельдкирхского казака, но воинство, не дожидаясь приказа, уже вылезло из автобуса. Атаман Науменко, который изрядно проголодался и не прочь был подкрепиться, принял сторону Кошелева.

— Ну чего ты кипятишься? Чего кипятишься? — сдерживал он Глазенапа. — У нас и по диспозиции привал в Фюльхенхирхене. Пропустим по стопочке, как у нас на Руси полагается, закусим там кнедликами — и в путь!

Вопреки диспозиции и заверениям Науменко привал в Фельдкирхе затянулся. Кошелев закатил пир. На, самом почетном месте за столом усадили атамана. По правую руку от него расположился Глазенап, с другой стороны — сосед Кошелева — румяный здоровенный мясник. Старший сын казака, которого отец куда-то услал еще до начала пиршества, привел трех заспанных субъектов в косоворотках и в одинаковых черных пиджаках с разрезом.

— Наши, русские — представил Кошелев.

— Казаки? — встрепенулся Науменко.

— Да не, иногородние, мюнхенские. Лагерем тут стоят, прахтику проходят.

— И мы в Мюнхен! — оживился Глазенап.

— В Мюнхен? — переспросил один из трех. — А по какому делу?

Надеясь привлечь в свои ряды еще три боевые единицы, Глазенап ввел новых знакомых в курс дела.

— А сколько вам платит этот ваш царь? — поинтересовался новый знакомый.

— Когда настанет час, его высочество Владимир Кириллович не забудет тех, кто в эту трудную минуту встанет под его знамя!

Трое в черных пиджаках иронически переглянулись:

— В солдатики играете. А мы работаем. Как ты думаешь, этот пиджак сколько ношеный?

Один из монархистов попробовал пиджак на ощупь.

— Да почти новый…

— Во-о-от! А нам их бесплатно дают. И еще сыр в банках присылают. Прямо оттуда, из-за океана.

Трое в черных пиджаках были курсантами мюнхенской шпионско-диверсионной школы. Создана эта школа была небезызвестной «Сикрет интеллидженс сервис», английской разведкой, и укомплектована власовцами, дезертирами и прочими перебежчиками разного толка. В феврале 1956 года на состоявшемся в Лондоне совещании английская разведка перепродала это учреждение вместе с живой силой, мягким и жестким инвентарем американской разведке.

Практичные янки не давали своим питомцам прохлаждаться и заставляли их отрабатывать стоимость сыра и ношеных пиджаков.

— Мы тут не какой-нибудь ерундой занимаемся, — бахвалился подвыпивший владелец пиджака, — а к большевикам в гости ходим. Через границу. Туда-сюда сходишь — получай банку сыра! Ага! А ты что думал?!

— Это кто же вы будете? — с уважением осведомился недогадливый Науменко.

— Шпионы мы!

— А-а-а!

Встревоженный тем, как бы рассказы о дармовом сыре не соблазнили кого-нибудь из его людей, Глазенап стал торопить в дорогу. Но, несмотря на все его усилия, водворить разгулявшееся воинство в автобус удалось только к вечеру следующего дня. Хлебосольный фельдкирхский казак перед самым отъездом уснул, и все попытки разбудить его не дали результатов. Кошелев только мычал и дрыгал обутыми в тяжелые чеботы ногами.

Тем не менее настроение у всех было приподнятое. Едва автобус тронулся, как все хором грянули походную песню, не смолкавшую до самого Мюнхена.

В Мюнхене на паперти Свято-Отеческого храма участников экспедиции встретил взбешенный Мухранский.

— Двое суток я грудью прикрываю этот вход, — заорал он не своим голосом. — Грудью! А вы приехали пьяные как собаки!

— Становись! — подал команду Глазенап, стараясь скрыть смущение. — Слева направо рассчитайсь! Занимай позицию!

— Что занимай? Куда занимай? Кого занимай? — брызгал слюной Мухранский. — Сюда я их не пустил, теперь они на квартире у Граббе венчаются. А я на две части не могу разорваться!

Задержка в Фельдкирхе оказалась роковой. Когда сторонники Владимира прибыли на Донауштрассе, 18, свадебный обряд был уже окончен и из дома протопресвитера выходили новобрачные — Алексей и его царственная супруга Маргарет Романова.

В своем роскошном подвенечном платье новобрачная была так ослепительна, что у впечатлительного грузинского царя перед глазами поплыли оранжевые круги.

— К-ка-какая женщина! — захлебнулся от восторга Мухранский. — Настоящая тигра полосатая!

Кто-то из атакующих пальнул в воздух из пистолета.

— Ур-р-р-р-а-а! — грянул Науменко, восприняв выстрел как сигнал к атаке.

— От большевиков ушел, а от нас не уйдешь! — рванулся вперед однопоходец Юденича Глазенап.

Но было уже поздно. Автомобиль Голеневского успел скрыться за углом.

Сторонники Владимира направились к синоду. Там уже заседали перепуганные святые отцы, которые, прослышав о вооруженном инциденте у дома Граббе, спешили отмежеваться от протопресвитера. Чтобы утихомирить посланцев Владимира, синод пошел на попятную. Митрополит спустился в приемную и, с опаской поглядывая на Мухранского, объявил, что венчание, совершенное не в святом храме, а на дому у Граббе, считается недействительным.