Пока я предавался размышлениям, близняшки, за передвижением которых я следил через небольшое "окно", прикрытые моим же отводом глаз и конечно совершенно ими незамеченным, добрались до кабинета отца.

– То есть, он уже здесь?
– Удивился дядя Фёдор, выслушав дочерей и, получив положительный ответ, махнул рукой.
– Пусть заходит.

В ту же секунду я заглушил все фиксаторы в кабинете главы рода Громовых, просто щёлкнув найденным в Эфире тумблером, скрытым под крышкой огромного рабочего стола и, полностью развернув окно, сделал шаг вперёд.

– Добрый день, дядя Фёдор.

– И тебе не кашлять, Кирилл.
– Улыбнулся он. А в эмоциях, кроме небольшой доли удивления, только радость от встречи. Приятно.

– Эм-м... ну, мы пойдём, пожалуй.
– Встрепенулась Мила.

– Попозже, хорошо?
– Попросил я и близняшки, одновременно кивнув, молча устроились на диване. От дяди Фёдора повеяло изумлением. Вроде как: "И это мои оторвы?!". Мне же достался взгляд полный неподдельного уважения. Я аж загордился... секунд на пять.

– Кирилл, ты уверен?
– Спросил хозяин кабинета.

– В любом случае, дальше них информация не уйдёт.
– Пожал я плечами и Мила с Линой вновь кивнули, и опять абсолютно синхронно. Дядя Фёдор только хмыкнул.

– Что ж, ты их учитель, тебе виднее. Поговорим?

– Поговорим.
– Я улыбнулся. Процесс раскладывания яиц по корзинам начался!

* * *

Только что закончившееся заседание Тайного совета оставило в подарок его председателю стойкую головную боль, усталость и злость. Много-много злости. Представленный бывшим начальником Пятого стола Преображенского приказа, а ныне его главой, генералом Вербицким, доклад о результатах масштабных проверок государственных учреждений, проведённых по итогам недавних событий сотрясших державу, удручал и вызывал вполне оправданное желание порвать его в клочки вместе с самим докладчиком и объявить профанацией и пусканием пыли в глаза. Количество найденных нарушений и даже прямого саботажа, зашкаливало настолько, что волосы вставали дыбом. И если бы не подтверждения из... других источников, цесаревич, наверное, так бы и поступил. Но увы, доказательства были железобетонные, а это значит... это значит, что по стране скоро прокатится вторая волна тихих арестов и громких судов... а за отцом окончательно закрепится прозвище "Кровавый", уж СМИ постараются.

Цесаревич горько вздохнул. Идея отца с грандиозной чисткой ДО передачи титула наследнику, никогда ему не нравилась, но поделать с этим он ничего не мог. Государь желал отдать отмытую до скрипа державу в чистые руки, не обагрённые кровью подданных, и осознанно принимал всю тяжесть на себя, жертвуя своим добрым именем и местом в истории, но оставляя сыну спокойную и сильную страну... Михаил вздрогнул от раздавшегося стука в дверь.

– Ваше высочество, окольничий Посольского приказа Бестужев только что сообщил о попытке проникновения в медицинское крыло его костромской усадьбы.
– Едва получив разрешение войти, протараторил секретарь. Он бы может и не стал тревожить цесаревича в такое время, но полученные инструкции и гриф "Особой Важности" на послании боярина не оставили ему выбора.

Глава 7. Важней всего

Мы с Ольгой редко ссоримся. За прошедшее с момента нашего знакомства время, я могу назвать лишь два или три таких случая, и то, один из них был вызван не различием мнений по какому-то вопросу и не чьим-то "косяком", а возникшим между нами недопониманием. Сегодняшний же день, кажется, станет четвёртым в этом "списке скорбных дат". Чёрт, как будто у меня других забот нет!

А начался наш скандал с присланных мною на браслет Ольги документов. Вот тут-то оно и забурлило. "Да как ты мог?!", "за моей спиной!", "не предупредил!"... В общем, полный набор, осталось только посыпать голову пеплом и каяться, каяться, каяться. Да сейчас, бегу и падаю. Точку в скандале поставил заглянувший на шум к нам в комнату, Валентин Эдуардович. Внимательно выслушав сбивчивый, полный экспрессии рассказ дочери, боярин пожал могучими плечами.

– И что?
– С абсолютно индифферентным видом, выдал мой будущий тесть. Вот! Я всегда знал, что приём "и чё?", это вершина дипломатического искусства!

– Как это... "и что"?
– Опешила Оля. Действует!

– А вот так. Я не вижу здесь поводов для такого шторма, дочь.
– Спокойно ответил Бестужев, а едва моя суженая вскинулась, явно собираясь возразить, отец остановил её одним жестом.
– Кирилл прислал тебе документы с предложением от Громовых. Коммерческим предложением, и только. Он не подписывал, не посоветовавшись с тобой, никаких договоров, не пытался что-то от тебя скрыть, так в чём проблема?

– Как это в чём?! С какой стати он вообще отправился к Громовым на переговоры, не поставив меня в известность?
– Зло сверкнула глазами Ольга. Хм... интересная постановка вопроса. Спасибо, тестюшка, мне за час "разборок" так и не удалось разобраться в претензиях невесты. Вот интересно, мне на переговоры по нашему общему делу ходить нельзя, а ей, значит, подписывать договора, не посоветовавшись со мной можно. Ор-ригинальная логика.

– Да, Кирилл. Тут ты, конечно, дал маху. Тебе следовало бы сначала спросить у нашей королевы, не будет ли она против того, чтобы ты нанёс визит родственникам. Нехорошо, юноша. Очень нехорошо.
– Деланно печально покивал мне Бестужев и повернулся к Оле.
– Ваше величество, я пожурил недостойного, посмевшего удрать из-под вашей юбки. Какие будут ещё приказания?

– Издеваешься?
– Зашипела Ольга.
– Мне нет дела, куда он ходит в гости... Меня бесит, что Кирилл полез в моё дело, понятно?! Кто просил его говорить с Громовыми об ателье?