Внезапно раздался знакомый сухой треск, нарастающий шелест. Как и в первый раз он показался мне отдалённо знакомым, но я никак не мог вспомнить, где я его уже слышал.

– Ох, не надо угроз! Я вас не боюсь! Это вам стоит бояться меня.

Треск всё нарастал. Я искал глазами его источник, переводя взгляд с одной неподвижной фигуры Плаща на другую, но никак не мог его обнаружить, пока не опустил голову.

Это были счётные машинки! Стоящие на столе приборчики яростно ворошили стопки купюр снова и снова, заполняя комнату этим назойливым, всепроникающим звуком. Чёртовы банкноты, шелест которых порой так согревал мою душу! Вот откуда мне был знаком этот, внезапно ставший пугающим, звук.

Старик между тем выскочил на середину комнаты, ткнул своей ручкой в ближайшего Плаща и громко продекламировал:

– Я Доктор! Посмотрите в своих учебниках по истории, в легендах, в мифах, в колонках новостей! Загляните в будущее и узнайте, кто я такой и почему не стоит со мной связываться! Вы нарушили договор о сосуществовании на планете, которая находится под моей защитой!

Голос его звучал торжественно, повелительно, оглушающе и вполне надменно, только на Плащей он возымел абсолютно обратное действие. Все укутанные фигуры двинулись вперед. Разом, словно по повелению руки невидимого дирижёра или даже хориографа.

Они шагали в ногу, сжимая полукруг и стремясь захватить нас в кольцо. Треск счётных машинок стал уже совершенно невыносимым, к тому же внезапно взвившиеся в воздух купюры, сформировали несколько маленьких торнадо и влились в общую какофонию сухим шелестом.

Что-то неприятно кольнуло меня в палец, выжав из моего храброго духа скупое "Ай!". Поднеся руку к глазам я с ужасом увидел тонкую длинную линию пореза, через которую уже начали сочиться капельки крови.

Вы конечно ожидаете, что я скажу "У меня закружилась голова" или "Внезапно, мне стало дурно", но это было бы абсолютной глупостью. Я - кондитер! Это моя профессия - постоянно находиться среди опасных колюще-режущих предметов! Порезы и царапины - это моя обыденная повседневность.

Поэтому я машинально сунул порезанный палец в рот и принялся быстро соображать над сложившейся ситуацией. Размышления мои длились едва ли долю мгновения, ибо Доктор вцепился в мой рукав своей железной рукой и настойчиво потащил в сторону выхода из этой шумной комнаты.

Казалось, до синей будки был всего десяток метров, но как только мы вышли в уже знакомый мне опенспейс, дорогу нам перегородили двое Плащей. Доктор резко развернулся и зашагал в сторону массивной стеклянной двери, ведущей в коридор.

Во мне не было ни испуга ни удивления. Казалось, последнюю эмоцию из меня выжала эта странная, невозможная синяя будка, так что я покорно последовал за Доктором, едва поспевая за его длинными ногами.

Коридор оказался таким же пустым, как офисные помещения, оставшиеся позади. Обстановка в нём вполне соответствовала шикарности и значимости этого места, которое было, несомненно, крайне значимым и шикарным для сити.

Когда же дыхания моего стало не хватать для столь быстрого перемещения, я высунул повреждённый палец изо рта и спросил:

– Почему мы убегаем?

– Глупый Нардол, - раздалось в ответ, - ты же не хочешь умереть долгой и мучительной смертью. Глупой, долгой и мучительной смертью от сотни тысяч бумажных порезов.

Этот довод оказался вполне стоящим внимания и я невольно обернулся. Позади, почти наступая нам на пятки, шагали Плащи, а за ними клубились облака банкнот.

– Кто они такие?
– удивляясь собственному спокойствию и отстранённости, задал я следующий вопрос.

– О, человечество!
– даже не видя лица доктора, я вполне представил, как он закатывает глаза.
– Это же так просто! Почему ты до сих пор не понял? Подумай, подумай - этот шелест, бумажные порезы!

Я послушно напряг извилины, но мыслительному процессу мешал иной, не менее важный процесс быстрого переставления ног.

Внезапно старик дёрнул подвернувшуюся дверную ручку и наш неловкий дуэт вывалился на лестничную площадку. Ткнув зачем-то своей глупой ручкой в захлопнувшуюся за нами дверь, Доктор принялся водить этим своим странным приспособлением по воздуху, наполняя площадку странным жужжанием. Как будто нам тут странных звуков было мало.

Я тем временем пытался восстановить дыхание и продолжал думать над глупым ребусом.

– Банкиры? Финансисты?
– рассуждать вслух было сподручнее.
– Но зачем им вообще кого-то убивать? Может быть мафия?