Наконец, в 1225 году к антидатской коалиции присоединился город Любек, чтобы использовать сложившуюся ситуацию в своих интересах. В предшествующие этому десятилетия город быстро развивался и обрел значительную самостоятельность. Похоже, существовала опасность, что графы фон Гольштейны, бывшие хозяева Любека, вновь предъявят на него права. Очевидно, чтобы не допустить этого, император Фридрих даровал в 1226 году горожанам Любека две привилегии: во-первых, городское право, вернее, так называемое городское право, ибо то, что горожане представили императору для утверждения, было отчасти фальшивкой; во-вторых, статус имперского города, каковым император объявил Любек своей грамотой, и потому Гольштейнам пришлось отказаться от претензий на него.

Вторая грамота, полученная горожанами Любека, была составлена всего через три месяца после Золотой буллы из Римини, и имя верховного магистра Германа фон Зальца, который время от времени выступал представителем императора в переговорах между королем Датским и его противниками с севера Германии, стоит среди свидетелей в обеих грамотах. Из этого можно сделать вывод, что привилегированное положение Немецкого ордена зависело от Любека, так как Герман фон Зальца и император целенаправленно проводили политику территориального расширения на восток и так как они одновременно перебросили Немецкий орден в Пруссию и создали крупный порт для его материального обеспечения.

Думается, история следующих столетий говорит в пользу такой интерпретации. Действительно, впоследствии Любек играл важную роль для государства ордена в Пруссии. Приморские города в Пруссии стали ганзейскими. Они, как и ливонские города, получили любекское городское право, хотя, возможно, это не планировалось. Абстрагируясь от позднейших событий и сосредоточившись на ситуации 1226 года, увидим не слишком много свидетельств в пользу того, что в это время Фридрих II выработал серьезную политическую концепцию относительно Прибалтики или Пруссии, — и это несмотря на вышеупомянутые грамоты и даже несмотря на грамоту 1224 года, в которой император в духе чаяний епископа Христиана требовал, чтобы новообращенным в Пруссии и Ливонии сохраняли свободу.

Поскольку долгое время эти грамоты считались неопровержимыми свидетельствами далеко идущих политических намерений императора, то следует остановиться на том, чем была в средние века грамота правителя. Значение такой грамоты зачастую сравнимо с постановлением современного государственного учреждения. Во множестве случаев действительно может показаться, что правитель, выносящий в грамоте то или иное решение, хочет и может его осуществить, но нередко бывает и так, что грамотодатель абсолютно не причастен к тому, что в ней содержится, что он доверяет своей канцелярии, доложившей ему содержание грамоты, и что грамота не противоречит его воле, хотя он и не думает осуществлять это решение. В таком случае эта задача возлагалась на адресата. Если бы задача не была выполнена, авторитет грамотодателя не пострадал бы, а в случае ее реализации только упрочился бы. Ведь власть средневекового правителя не замкнута в рамках его территории, так как он правит не землей, а людьми, и правление нередко начинается с того, что люди просят его о помощи.

Что касается Золотой буллы из Римини, то уже давно считается, что ее текст действительно составлен по желанию Германа фон Зальца, о чем свидетельствует ее лексика. Некоторые речевые обороты, как вышеупомянутый monarchia imperii, не являются канцелярскими, то есть в грамотах Фридриха II нет параллелей этому словосочетанию. Это наводит на мысль, что грамота (по крайней мере в ее сути) была составлена не в имперской канцелярии, а возможно, самим Германом фон Зальца или кем-то из назначенных им клириков. И все же считается, что в ней отчетливо выражены намерения императора. А так как сохранились и папские буллы о миссии в Пруссии епископу Христиану (см. с. 65) и Немецкому ордену, то полагают, что император и Папа вели ожесточенную борьбу за Пруссию и что Герману фон Зальца удалось, несмотря на этот мировой конфликт, основать орденское государство.

Такие умозаключения заставляют задуматься, почему же все- таки император издал Золотую буллу и почему он распорядился теми землями, которые обещал ордену Конрад Мазовецкий, и включил их во владения monarchia imperii. Разве Пруссия и Кульмская земля принадлежали империи? Да, если учесть, что грамота, как известно, приравнивает верховного магистра к имперским князьям. Значит, верховный магистр был имперским князем? Так, например, считал известный историк права Э. Э. Штенгель. Прочие полагали, что imperium в данном случае следует понимать широко, как те владения, которые включали до сих пор три королевства — Германию, Италию и Бургундию и к которым вскоре должна была присоединиться Пруссия. Новейшая интерпретация такова: imperium, или monarchia imperii, означает в данном случае мировую империю, состоящую из четырех частей, подлинным правителем которой является Папа: верша политику, он пользуется светской дланью в лице императора.

Другие ученые считали, что в данной грамоте (как и в прочих) не содержится концепция, но довольно туманно говорится о том (и это спорно), что даже такие выдающиеся личности, как Фридрих II и Герман фон Зальца, не внушают доверия. Однако даже такие всесильные правители, как император и верховный магистр, не могли не понимать, как нелегко реализовать свои намерения. К тому же многие современники относились к ним не с таким пиететом, как позднейшие сочинители. У них имелись противники, и это создавало немалые трудности.

Вероятно, Герман фон Зальца и Немецкий орден опасались повторения фиаско, которое они потерпели в Бурце. Им хотелось встретиться с Конрадом Мазовецким во всеоружии. Именно поэтому они обратились не только к императору, но и к Папе. Впрочем, об этом станет известно только через несколько лет, возможно, потому, что прежде Папа содействовал миссии епископа Христиана. Быть может, поэтому он еще не был готов предоставить ордену такие же привилегии, как император. Но у последнего не было оснований не издать для Германа фон Зальца буллу, подобную Золотой булле из Римини, и не поддержать его попытку овладеть Кульмской землей невзирая на Конрада Мазовецкого. Фактически император не имел права распоряжаться этой землей, но потенциально он занимал место мирового правителя, да и предки Фридриха II всегда, по крайней мере на словах, считали себя таковыми. В словесных притязаниях на земли, которые не относились к Германии, но принадлежали императору, а значит, — его всемирной империи, не было ничего необычного. Необычным было, пожалуй, лишь то, что мировой правитель (monarchia imperii) занимается конкретными правовыми вопросами Германской империи, о которых говорится в Золотой булле из Римини. Особенность этой грамоты в некой подтасовке понятий. Используя политическую ситуацию, орден мог за нее ухватиться. Так он впоследствии и поступил. Он мог целиком заручиться поддержкой императора или пользоваться правами земельных феодалов, но мог и уклониться от несения повинностей в пользу империи, ибо в грамоте не говорится, что верховный магистр — имперский князь и что, таким образом, он обязан платить подати и нести воинскую службу. Грамота лишь сравнивает его с имперским князем.