«Командир разведроты старший лейтенант Федотов В.С. за оставление личного состава роты без надзора, следствием чего явилось групповое отравление военнослужащих, заслуживает предания суду Военного трибунала. Однако, учитывая его участие в боях за Социалистическую Родину и тот факт, что он трижды пролил кровь и дважды был контужен, а также имеет правительственные награды, приказываю арестовать на 10 суток домашним арестом с удержанием 50 % денежного содержания за каждый день ареста и предупредить о несоответствии занимаемой должности».

Я весь взмок от напряжения, вчитываясь в приказ, и вздохнул с облегчением: в приказе отсутствовал пункт, на котором угрожающе настаивал прокурор дивизии майор Булаховский — «обязательное отстранение от должности».

Я убито молчал, сознавая, что и Астапыч, и Фролов сделали все, чтобы смягчить наказание. Но коль попался в тиски, то пищи, не пищи…

Полковник Кириллов, не глядя на меня, сказал, что приказ отправят в корпус и, если там согласятся с формулировкой, то считай, что «такому недоумку просто повезет и ты отделаешься испугом, может быть, даже сможешь извлечь для себя полезный, но жестокий житейский урок».

Как вскоре оказалось, полковник Кириллов как в воду глядел, этот приказ был для меня цветочком, ягодки созревали впереди…

На мою беду корпусное и армейское командование не подписало приказ в течение трех суток, как это было положено. А 30 мая в войска поступила особо важная шифровка с директивой Начальника Генерального штаба. Была она подписана генералом Антоновым, но содержала магическую фразу, придававшую этому документу особое значение: «Верховный Главнокомандующий приказал…», то есть генерал Антонов передавал распоряжение Сталина…

ШИФРОТЕЛЕГРАММА

«Особо важная!»

Срочно!

ШТ из ШТАБА 71А.

Подана 30.05.45 г.

15 ч. 40 м.

Командирам частей и соединений.

Передаю директиву Нач. Генштаба КА № 117502 от 29.05.45 г.

«За последнее время почти во всех фронтах имели место случаи массового отравления военнослужащих ядовитыми трофейными жидкостями, принимаемыми за спиртные напитки.

Верховный Главнокомандующий приказал:

1. Категорически запретить употребление каких бы то ни было трофейных вин и напитков, а также трофейных продуктов без разрешения командира части и без предварительного врачебно-лабораторного исследования их.

2. Разъяснить всему офицерскому составу настоятельную необходимость самых тщательных мероприятий по укреплению дисциплины, исключающих случаи самовольного использования военнослужащими трофейных продуктов и напитков.

3. Случаи отравления расследовать и о принятых мерах доносить в ГШКА.

Антонов».

Командующий армией приказал:

1. Настоящую директиву принять к точному и неуклонному исполнению.

2. Все случаи отравления спиртными напитками и пищевыми продуктами немедленно и тщательно расследовать и материалы передавать Военному Прокурору армии, выводы по результатам расследования немедленно представлять в штаб армии.

3. Все наличие спиртоподобных жидкостей сдать трофейным органам и на армейские склады ВТС, а при невозможности сдачи и (или) организации надежной охраны — УНИЧТОЖИТЬ.

Нач. штаба

генерал-майор Антошин.

* * *

Самая черная неделя в моей жизни завершилась 31 мая неожиданным для многих экстренным совещанием в штабе дивизии, на которое должен был прибыть командующий армией генерал- полковник Смирнов.

Сам факт приезда командующего на совещание в дивизию, куда были вызваны в полном составе руководство корпусом и дивизии, мог означать, что в жизни произошли какие-то неизвестные чрезвычайные события и над дивизией сгустились грозовые тучи.

В ожидании прибытия командующего перед штабом дивизии собрались офицеры, курили, вполголоса сдержанно переговаривались, перешептывались, высказывая разные догадки. Ощущение тревоги, предстоящей бури витало в воздухе.

В 10.00 из подъехавшего к штабу «паккарда» вышел командующий с осунувшимся, бледным, каменно-непроницаемым лицом. Я заметил, как он изменился. Мне врезалось в память его властное живое лицо во время переправы на левый берег Одера, радость и улыбка, когда он с гордостью зачитывал правительственную телеграмму и обнимал Астапыча, благодаря его за успешное взятие плацдарма.