Шрифт:
Рано успокоилась. Через месяц, просматривая журнал с телевизионной программкой, Тамара увидела свое фото, то самое, где без блузки, в разделе заставок для мобильника.
И начались гонки на выживание. Она охотилась за всеми журналами в доме и вырывала из них странички с картинками, чтобы фото не увидели родители. Через некоторое время они стали замечать неладное, пришлось выдумывать бредовую историю про то, что рекламки скринсейверов жизненно необходимы одной из подруг.
По-настоящему ужасно было то, что в городе продавались всего два журнала с местной ТВ-программой и в конце концов кто-нибудь из знакомых мог увидеть фото.
Увидел не кто-нибудь. Увидели почти все. А кто по рассеянности не заметил, тому рассказали доброжелатели. Если у парня в институте был мобильник с цветным дисплеем, на экране непременно красовался Томкин во всех смыслах выдающийся бюст. Педагогам ее, конечно, не выдавали, но в середине октября скринсейвер, который стал в городе безумно популярным, а поэтому печатался в увеличенном формате, заметила тренер, Мария Валериановна. Валерьянка ей в этот раз действительно понадобилась. Пока она приходила в себя, журнал перекочевал в кабинет к ректору, и на следующий день родителям сообщили об исключении Томки.
Было очень жалко маму. Она всю жизнь мечтала о карьере профессиональной спортсменки, но ей помешало здоровье, а дочке, получается, собственная, не поддающаяся описанию глупость. Лучше бы мама кричала или ругалась, тогда бы Тамара почувствовала себя наказанной, а значит, пострадавшей и не такой виноватой. Но она просто перестала с ней говорить. Мария Валериановна плакала, когда любимая ученица пришла забирать документы. Вот вам и Олимпийские игры…
Других спортивных вузов в городе не было. Наверное, стоило сражаться, ехать в другой город или умолять ректора прежнего института оставить ее на курсе, но одна Тамара делать этого не могла, а мама просто перестала в нее верить.
Томка поехала в Москву.
— Знаешь, сначала мысли такие были бредовые: найти этого Вову, заманить как-нибудь в милицию ну или придумать другой способ… Мне парни во дворе говорили, он из Москвы. И никакой не редактор, конечно. А потом я работу нашла — не хотелось у родителей на шее сидеть — и успокоилась.
— А мама что?
— Мы с ней так и не общались с тех пор, — вздохнула Томка. — Папа говорит, обо мне при ней вообще стараются не упоминать — сразу плакать начинает. Неужели для нее это было настолько важно?
Кадр 13
Элегантный шантаж
Варежка не на шутку обиделась, что я «выбила» съемки в YES! для Томки, а не для нее. Вчера я никак не могла уснуть и отправила ей электронное письмо с подробным описанием всего происшедшего. Теперь каждый час на автоответчике звучал гневный голос: «А мне на прошлый день рождения ты подарила сережки! Хорошие сережки, но моя фотка на обложке была бы чуть приятнее. Ты же знаешь, что это моя мечта! Как ты…»
«И автоответчик у тебя идиотский! Времени никогда не хватает! А знаешь, что мне твоя обожаемая Томка подарила?!!
«…кружку! Жень, возьми трубку, а то я убью твой телефон при встрече! Ненавижу вас обоих! Тебя и твой телефон! И Томку тоже, пусть не обольщается!!! Кружку с утятами!»
«Же-е-ень, я что, страшная? Я не подхожу для YES!? Я полный урод…»
Тут сердце не выдержало, и я взяла трубку. Похоже, ее это действительно беспокоит.
— Ты же будущая журналистка, Варежка. Гордись своей профессией…
— Ненавижу журналистику! Хочу быть моделью и зарабатывать бешеные деньги! И чтобы потом у меня брали интервью.
— Варь…
— Вот, всегда так! Мне «Варь», а другим — карьеру. Ох, мать Тереза, ты меня убиваешь…
У меня сил не было с ней спорить.
День с утра не сложился. Сначала я положила на мобильник 50 долларов и обнаружила, что телефона в сумочке нет. Вернулась домой как раз в тот момент, когда Лике пришла с моего номера SMS-ка: «Спасибо за деньги. Вот уж не ожидал!» После чего телефон благоразумно отключили.
Я еще не успела прийти в себя, когда вломилась Томка: ей только что позвонили из редакции и предложили явиться в фотостудию для предварительной съемки. У меня вчера духа не хватило «вручить» ей свой нестандартный подарок, поэтому она узнала о своем счастье только сегодня.
— Предательница! Ты решила надо мной поиздеваться? Немедленно все отмени!
Все девушки мечтают увидеть свою фотографию в глянцевом журнале. Все, кроме Томки. Хотя я почти уверена, что она отказывается скорее из принципа или просто кокетничает, но понятия не имею, как с этим бороться. Часа два билась, приводя все возможные и невозможные аргументы, но Тамара стояла на своем.