— Какую помощь ты нам предлагаешь?

— Я могу сказать, где будет император в сопровождении гвардии из нескольких человек, отдельно от армии.

— Откуда у тебя это информация?

— Двор.

Кестрел это не понравилось. Слишком просто.

— Ты пока так и не сказала, что хочешь в обмен на это.

Риша, не сводя взгляда с Арина, произнесла:

— Обещание, что Верекс не пострадает. Что его защитят.

Арин вздрогнул.

— У меня нет стремления как-то навредить принцу, — как бы обороняясь, ответил он.

Но Рошар переменился в лице... и Кестрел неожиданно поняла, в чём дело.

— Нет, — сказала она ему тоном выше. — И не должно быть впредь. Его смерть тебе ничем не поможет. Будет лучше, если он унаследует империю. Он станет другом востоку.

— Это не имеет никакого значения, — вмешался Рошар. — Наша королева разобьёт империю, если сможет. Убийство императора поможет выиграть войну. Верекс может стать политическим союзником. Но если он унаследует Валорию, то эта страна всегда будет угрозой для нас... и для тебя, Арин.

— Место Верекса может занять и другой, — уверенно заявила Кестрел. — Если принц умрёт, Сенат изберет нового императора.

Серые глаза Арина потемнели.

— Им станет валорианский генерал.

Рошар пожал плечами.

— Пока мы и его не устраним. Если мы ликвидируем все основные фигуры «Пограничных Земель», что тогда останется делать сопернику? Только сдаться.

— Ты забыл самую важную составляющую в этой игре, — сказала Риша. — Меня.

Плечи Рошара напряглись. Кестрел почувствовала нарастающее беспокойство.

— Мы с Верексом поженимся, — сказала принцесса.

— Союз между востоком и западом, — медленно проговорил Рошар.

Кестрел искала глазами глаза Арина, но когда их взгляды встретились, она не смогла прочесть его.

— Для тебя ничего хорошего, геранец, — сказал Рошар, обращаясь к Арину. — Твой полуостров застрянет аккурат посередине.

Риск оставался всегда, даже выиграй они войну: Геран всегда может быть захвачен западом или истощен востоком. Но сейчас Кестрел смотрела на это, как на возможное будущее: таким образом брак между императором и дакранкой может стать единой силой, правящей всем континентом. Геран исчезнет.

— Решайтесь, — сказала Риша, — или я уйду. Моя информация в обмен на безопасность Верекса. Да или нет.

Арин встретился взглядом с Кестрел. Суровый рот, мрачный взгляд, спрашивающий, стоит ли оно того.

Она подумала о руке императора на плече отца.

О ключе, который Верекс послал в северную тюрьму.

Друг. Доброе сердце.

Но Рошар был прав.

Кестрел знала, что бы выбрал отец, будь он на её месте. Она осознала, что начала полагаться на голос у себя в голове, который спас ей жизнь на поле боя. Даже сейчас сама мысль о его возможном совете успокаивала... даже при том, что ей претило быть успокоенной.

Неважно, что её отец выберет. Она не её отец.

— Хорошо, — сказала Кестрел. — Я согласна.

— Тогда и я тоже, — сказал Арин.

Рошар уставился на свои руки.

— Никто не может гарантировать безопасность кому бы то ни было. Никогда. Особенно во время войны.

— Мы можем пообещать попытаться, — сказал ему Арин. — А ты можешь защитить его от дакранской королевы.

Рошар кивнул, но рассеянно, недоверчиво, словно кто-то преподнес ему портрет, на котором он был изображен без увечий, и принц не мог выразить словами, насколько нарисованный двойник отличается от него настоящего.

— Я подслушала, как глава Сената сказал, что если Валории удастся захватить пляж, то император в небольшом сопровождении двинется внутрь страны и обоснуется в усадьбе Сифия, — сказала Риша.

— Роскошное поместье, — сказал Арин, — но не представляет никакого стратегического интереса ни для императора, ни для его армии. Виноградники. Но в это время года виноград еще зелёный. Можно наладить небольшие поставки оттуда. Поместье находится к северу от дороги в город; неудобно в качестве базы для нападения.

Однако Кестрел неплохо знала императора.

— Но усадьба красивая?

Арин передёрнул плечами.

— До войны славилась своими витражами. Там есть комнаты, которые будто выстроены из цветного стекла. Или вроде того. Точно не знаю. Я это поместье никогда не видел.

— Император любит красоту.

Рука Арина непроизвольно дёрнулась, словно он хотел дотронуться до глубокого шрама, рассекавшего его левую щеку, но вовремя остановился. При виде этого жеста у Кестрел сердце облилось кровью, она вспомнила, как императорский прислужник напал на него и исполосовал ему лицо.