Я с тревогой смотрю на Региниса, после перевожу взгляд на Вайтора:

— Что ты собираешься делать?

— Я собираюсь стать богом, дорогая, — усмехается огневик.

— Он хочет получить наши стихии, — тихо произносит мой водник. — Ради этого он всё затеял. Четыре стихии, объединенные в одном теле — истинное могущество.

— Но это же миф! — восклицает Орканис. — Невозможно объединить четыре стихии, для этого должны быть идеальные условия! Слияние четырех, Вайтор, ты безумец!

Вайторис разворачивается в его сторону.

— Отчего же? Вполне возможно. Сначала воздух, он идеально совпадет с огнем, затем земля, она примет первые две стихии. Последней будет вода. У нас вода и земля составили пару, так что противоборства не будет.

— Ты это придумал, когда узнал, что я чувствую притяжение к малышке? — хмуро спросил Регин.

— Почти.

— И детей наших уничтожал, чтобы…

— Чтобы обезопасить себя. Во-первых, я должен быть единственным творцом этого мира. Во-вторых, если бы дар все-таки проснулся в ком-то из ваших потомков, одна из стихий, заключенных во мне, могла бы отозваться.

— На женщину, — криво усмехнувшись, отозвался Орканис.

— На женщину. Чувства — это слабость, мне не нужны слабости. У богов их нет. Итак, я собираюсь провести самый любопытный опыт из всех, что мы когда-то ставили. К сожалению, результат вы уже не увидите, но, думаю, вряд ли это вас расстроит.

— Терраис, — настойчиво повторил Регинис.

Огневик досадливо поморщился.

— Ты тянешь время, и я не понимаю, зачем. Спасти вас некому. Тера действительно больше нет, но он подсказал мне отличную идею. Этот мерзавец не стал драться. Он всадил мне в грудь нож и помчался прямиком к Граням. Я едва не опоздал. Наш самый любознательный друг уже перекрывал мне доступ энергии Отражений. Вот тогда мы все-таки подрались. Поначалу я берег его, но потом вспомнил про малышку Ирис и подумал, а за какой Тьмой, собственно говоря? В этом мире два Созидающих-землевика. Тер так хотел оставить после себя дочь, так почему бы не поменять одного на другого? Но подлец ускользнул. Почти. Я потом понял, что он позволил мне добить себя, и когда умирал, этот выдумщик ускользнул в подпространство. Назад не вернулся, растворился в энергетических токах. Что он сотворил, не знаю. Но я всё еще здесь, вы тоже, так что, думаю, чего бы не хотел сделать Терраис, у него ничего не вышло.

— У Тера всегда всё получалось, — усмехнулся Орканис. — Поглядим, выйдет ли что-то у тебя. Из всех нас ты был менее прилежным учеником.

— Зато получал удовольствия от жизни, — пожал плечами Вайторис. — Собираюсь их получать и дальше. А теперь хватит болтовни. Приступим.

Он отцепляет от пояса узкую чашу, висевшую там всё это время, достает кинжал и подходит к Орканису. Меня сковывает ужас, потому что сейчас огневик убьет вечельчика-воздушника, отнимет еще одну дорогую мне жизнь. Дыхание перехватывает, поэтому вопрос звучит сипло:

— Почему?

— Что? — Вайторис оборачивается.

— Почему ты столько тянул? Почему именно сейчас?

Предатель останавливается, и я перевожу дыхание. Он делает пару шагов ко мне, останавливается и задумчиво трет подбородок:

— Тоже решила поиграть в эту игру? Хорошо, подарю вам еще несколько минут жизни. — Вайторис скользит по мне заинтересованным взглядом: — А ведь ты и вправду через несколько лет могла бы расцвести. Всё, что мне нравится. Даже странно, что нет притяжения. Лицо, фигура, идеальное сочетание…

— Прекрати, — обрывает его Регинис.

Вайторис разворачивается в сторону водника на каблуках своих щегольских сапог:

— Да брось. Всего лишь наблюдение. Я же не виноват, что у меня есть глаза, и они видят то, что видят. А видят почти идеальное сочетание того, что меня привлекало в женщинах. При иных условиях…

— Ты просто хочешь взбесить меня, — вновь обрывает его Регин. — Мы всегда были соперниками, во всем, несмотря на дружбу.

— Противостояние стихий, — кивает Вайторис. — Магам это не мешает, но мы — часть своей стихии и потому подвластны ей.

— Ты выбирал женщин, которые нравились мне, чтобы доказать, что привлекаешь их больше. И твой интерес к Ирис всего лишь отражение моего притяжения. Ты вновь соревнуешься, хоть и собираешься использовать ее. Пройди мы с ней слияние, ты бы воспылал страстью, я знаю. Я даже уверен, что расписывая прелести жизни с Созидающей Орканису, ты выдавал свои собственные затаенные мысли. И если бы я просто увлекся малышкой, когда она повзрослела, ты бы непременно вступил в борьбу за нее. Но появилось притяжение, и тебе нечего было противопоставить, поэтому ты мечтал издалека. Рано или поздно, но стихия подтолкнула ее ко мне. Но ведь это же было моим усилением, как ты мог такое допустить? Поэтому ты втравил в свою игру Оркана, и он, послушный своей природе, помчался ломать наши судьбы, прекрасно понимая, что однажды его ждет расставание, потому что от рождения это была моя женщина. В результате, наше вечное соперничество сыграло тебе на руку. Слияния не произошло, а мы увлеклись дележом Ирис. Ты же, как паук, продолжал вить свою паутину. Если бы я не открыл твоих козней, когда бы ты начал действовать?

— Вскоре. Орканис должен был выкрасть девочку. Это бы окончательно выбило почву у тебя из-под ног. Вообще, Орканис должен был бы выкрасть ее, пока малышка бегала от вас обоих, но она вдруг очухалась и поняла, кого стоит выбрать. Это подпортило мне игру. Представь. Отвергнутый, ты окончательно теряешь голову из-за потери возлюбленной. Терраис в бешенстве, зол на вас обоих. Оркан верным псом охраняет свое сокровище. И я — ваш друг, который сопереживает каждому. Разделить вас и заманить каждого в ловушку был бы так легко, но… Женщины всегда всё портят. А почему не раньше, — Вайторис обернулся ко мне. — Думаю, ты сама понимаешь, малышка Ирис. Во-первых, после обретения всех четырех стихий, я бы уже не стал отлавливать и убивать потомков своих друзей, я бы берег свою новую силу, как величайший дар. А во-вторых, кусок мяса для кобелей еще только наливался сочностью. Ты была мала для того, чтобы внести раздор в нашу крепкую и искреннюю дружбу. — Негодяй усмехнулся и направился к Орканису. — Можете спрашивать, что хотите, я не отвечу.