Очередное почесывание затылка - еще немного, и на этом месте Марко запросто мог протереть себе дыру.

– Да знали, конечно! Во всяком случае, я - знал. Говорю: всегда считал парня за великого негодника.

Это уже было, что называется, теплее. Я постарался, чтобы мой голос звучал совершенно равнодушно.

– Вот как! И откуда же вы про это узнали?

Тут охранник неожиданно расплылся в улыбке.

– Да очень просто. Однажды негодник пришел намного раньше начала их репетиции и уселся вот здесь, рядом со мной, как будто я его лучший приятель. Болтал о чем-то - уже не помню, о чем, а потом вдруг достал целый конверт, полный фотографий. Говорит: "Глянь, Марко, что у меня есть!" Я глянул и чуть за сердце не схватился: сплошная порнография! Ужас! А Нико только расхохотался на мой испуг. Говорит: "Мой личный архив, все как надо". И показал мне - на каждом снимке были точно такие же надписи с его автографом, как на сегодняшних картинках. Потому, признаюсь, когда сегодня я подошел к подоконнику и увидел снимки с автографом Нико, мне чуть плохо не стало: ведь парень умер, а его снимки появились здесь, у нас! Я подумал: а не призрак ли Нико их подкинул?..

Произнося последнюю фразу, Марко понизил голос, дрогнувший от священного ужаса. Но я не клюнул на мистику - гораздо больше меня интересовали вполне земные мелочи. К примеру, кто конкретно был изображен на тех самых снимках, которыми так напугал его малыш Нико.

Марко, выслушав мой вопрос, нахмурился.

– А я разве не сказал, кто? Да это же просто: на тех снимках была Селин. Как говорится, во всех видах.

– Селин? Вы хотите сказать, что она была совсем одна?

Он подмигнул.

– Совсем одна. И совсем без одежды.

Тут парень расхохотался, довольный собственной остротой. Я за компанию тоже улыбнулся.

– Понятно. И что было дальше - малыш Нико не предложил вам совместный бизнес: торговлю этими снимками или что-то в том же роде?

Тут Марко взглянул на меня, что называется, в праведном гневе, взмахнув в негодовании руками.

– Да вы с ума сошли! Стал бы я торговать порнографией! Уж на что малыш Нико был грязным мальчишкой, но даже он понимал, что Марко - честный трудяга и никогда не купится ни на какую грязь.

Под самый конец своей возмущенной реплики он вдруг неожиданно вспыхнул почти юношеским румянцем - без очков было видно, что на что-то честный трудяга все-таки "купился".

Я понимающе подмигнул.

– Могу поспорить на что угодно: хотя бы один снимочек из того конверта все-таки у вас остался, не так ли?
– я говорил в бодром темпе, без пауз, не давая парню малейшей возможности слова вставить.
– Никогда не поверю, что такая красивая картинка совершенно случайно не застряла где-нибудь у вас в кармане. Лично я бы на вашем месте взял снимок хотя бы для того, чтобы устроить веселую жизнь красотке Селин. Не ради денег, разумеется!

Марко смущенно засопел, в конце концов кивком подтвердив правоту моих слов.

– Вообще-то вы угадали. Я и правда эту чертовку Селин немного... Немного подразнил! Чисто для смеха: она заходит в центр, а я ей, тайком ото всех, показываю ее снимочек... Покажу, подмигну и спрячу...

Я невольно усмехнулся. Прости меня, Господи, и за все сразу, но почему-то я мог бы поспорить на что угодно: Селин Бошоле совершенно не краснела от подобных "дразнилок". Скорее, для нее это было лишним поводом посмеяться над "честным трудягой" Марко. Ну, а ее таинственные слова мне на ушко по поводу совместного бизнеса Марко с малышом Нико, теперь уже совершенно очевидно, были шуткой - чисто в ее стиле.

Между тем на сегодня у меня было запланировано немало важных дел: необходимо было посетить парочку салонов на Елисейских полях, обсудить с главным бухгалтером размеры рождественских премий персоналу "Садов" после чего по любезному приглашению комиссара Анжело заскочить в полицию для оформления протокола. Я поблагодарил Марко за общение и поспешил на выход.

Говорят, время - неизменно, он течет, как некая мифическая река, без остановок и ускорений, мерно отстукивая секунды, минуты, часы, вечность. И все-таки зачастую дни отличаются друг от друга именно своей временной протяженностью: один день незаметно проходит, словно в считанные секунды сваливаясь в пропасть ночи, зато другой непомерно растягивается, становясь практически бесконечным. Этот декабрьский солнечный день выдался именно таким - в него умудрилось поместиться множество событий, приятных и не очень.

Во второй половине дня, как раз когда я выходил из последнего на сегодня салона, мне неожиданно позвонил комиссар Анжело.

– Извиняюсь, мсье Муар, за свой звонок, и все-таки считаю нужным сообщить вам не очень хорошую для вас новость: после допроса Селин Бошоле, который завершился несколько минут назад, было принято решение арестовать сотрудника вашей фирмы Франсуа Шюни как подозреваемого в убийстве. Полагаю, вам не нужно объяснять, что мы имеем на это веские основания?

Сами понимаете, уж мне-то совершенно не нужно было ничего объяснять; в ответ я лишь промычал нечто нечленораздельное. Очевидно, комиссару этого было вполне достаточно. Он продолжил.

– Любопытный фактик: по адресу, предоставленному нам вашей секретаршей, мы отправили для ареста Шюни инспектора Лимбо с полицейскими, и тут неожиданно обнаружилось, что данный адрес - фиктивный: в доме шестнадцать по улице Солей никто не живет, лишь торгуют мясом, да и магазин был закрыт. Пришлось мне еще раз связаться с вашим секретарем, и мадам Лево любезно сообщила, что вы сегодня также брали у нее тот же самый адрес мсье Шюни после чего отправились на встречу с ним. Потому я, собственно, вам и звоню. Мне интересно: по какому вопросу вы с ним встречались?