"Я видел в его злобе лишь месть за собственное одиночество и сиротство и не обижался на парня, напротив - старался жалеть его, хотя порой это было не так-то просто..."

Можно не сомневаться: Нико и его шантажировал не хуже, чем Франсуа Шюни. Но чем? Доктор выглядит на редкость милейшим человеком. Если я прав, то даже его прозвище - "Мой бог" - говорит о многом. Как ни крути, а оно уж точно ничуть не обидное - скорее, это добродушная улыбка над его присказкой.

"Главный герой моей профессии - человек с его душевными проблемами, с болью, массой всевозможных комплексов. Моя задача - помочь каждому найти самого себя, чтобы полюбить всем сердцем и жить с радостью, без мук и слез"

Я лежал в тихой темной комнате, молча пялясь в смутно светлеющий потолок, по которому, как таинственные сигналы, периодически пробегали светлые полосы от окна. Все совпадало, даже то, что Винсент Молю столь неожиданно вдруг подтвердил алиби Андрея Бессонова, придумав историю с собственным расстройством желудка. Это давало алиби и ему самому: он был в туалете. Потому как на самом деле весь вечер его никто не мог видеть в холле среди взволнованной публики - он был в сквере, ожидая малыша Нико...

Я перевернулся на правый бок. Но если это доктор убил малыша Нико, а также тех, кто оказался вольным или невольным свидетелем убийства, то, значит, он убил также и славную медсестру по имени Роза Брютель?

И вновь в моей голове без разрешения забегали цветные беззаботные строчки чужих голосов и мыслей.

" А Роза упала на лапу Азора... "

"Роза была на редкость добрым человеком - настоящий ангел, без малейшего преувеличения. Вы знаете, я до сих пор не могу поверить, что ее больше нет..."

" Совершенно очевидно, что все четыре убийства совершены одним человеком, одним и тем же орудием ..."

Я постарался остановить бессмысленный хорал: стоп! Тут что-то не вяжется. Зачем гуманист и поклонник йоги стал бы убивать добрую девушку, никому не причинявшую зла?

"А Роза упала ... "

Мои веки вдруг налились свинцовой тяжестью. Уютно перевернувшись на другой бок, я еще успел припомнить, что все-таки одна-единственная дама из клиники центра не слишком уверенно, но говорила на допросе в полиции, что, хотя Роза Брютель в тот день плохо себя чувствовала и на премьеру не пришла, она вроде бы видела ее в холле сразу после премьеры.

" Если честно, я видела Розу только со спины, она почти тут же исчезла... И все-таки, мне кажется, это была она ..."

"Равновесие - это точка великого созидательного счастья где-то внутри нас, найти эту точку - значит, не просто стать умиротворенным, наполненным созидательной энергией, но и заряжать этой доброй энергией других людей..."

"А Роза упала на лапу Азора..."

Знакомый с блаженных лет детства забавный палиндром Александра Фета, весело продекламированный голосом дорогой бабули Вари, благополучно завершил мои ночные размышления - в третьем часу ночи я наконец-то по-настоящему уснул.

Глава 27. "Билетов нет..."

Я проснулся, когда воздух в комнате начинал неуловимо светлеть. Пару минут полежав с закрытыми глазами на спине, попытался вспомнить, что мне снилось. Впрочем, это априори было бесполезно - сон после моих размышлений о докторе Винсенте Молю в роли убийцы походил на тяжело захлопнувшуюся черную дверь, за которой царили тьма и безмолвие.

Все так же, не открывая глаз, я вновь попытался представить себе фотографию Винсента Молю с надписью рукой Пьеро "Мой бог", одновременно ощутив неожиданную боль в груди и тут же попытавшись успокоить самого себя: "Спокойствие, Ален, только спокойствие! Возможно, все это лишь твои глупые домыслы, и симпатичный психотерапевт сроду никого не убивал..."

Я еще мысленно произносил успокаивающую фразу, а мое сердце тоскливо заныло: нет, это не домыслы, не глупость, совпадает даже то, что все жертвы погибли от "хирургически точного" ножевого ранения! Все так и есть: Винсент Молю - убийца, нарушивший собственное равновесие.

Между тем, наступал новый день двадцать третьего декабря - канун Сочельника. Следовало встать, принять душ, позавтракать в кафе и позвонить Андрею для того, чтобы поинтересоваться, не знает ли он случайно прозвища доктора, а если знает и если это прозвище...

Шел девятый час утра. Все привычные утренние дела-хлопоты заняли минимум времени - уже через двадцать минут я сидел в кафе, заказав на завтрак чудесный омлет с шампиньонами и хрустящий багет, прислушиваясь к бубнящему радио и стараясь не думать ни о чем. Когда официант принес мне кофе с круассанами, я, взглянув на часы, сделал отзвон Андрею.