Удивительно, но факт: не смотря на то, что по времени было далеко не раннее утро, и улицы Парижа давно наполнились людьми, спешащими в магазины за подарками к Рождеству, мой приятель так долго не брал трубку, что я не знал, что и думать. Ведь он сам доложил мне, что каждое утро его жена спешит на работу, а он берет на себя организацию романтического кофе с круассанами в постель! И вот - позднее утро, все давно на ногах, а мсье Бессон не берет трубку.

Он ответил, когда я уже был готов дать отбой; ворчливый с хрипотцой голос не оставлял сомнений: мой звонок его безбожно разбудил - парень безмятежно и сладко дрых.

– Черт возьми, и чего тебе не спится, милый мой? Ни с того ни с сего будишь меня ни свет ни заря...

Я бодро запротестовал.

– Ничего себе - ни свет, ни заря! Довожу до вашего сведения, что время неумолимо приближается к обеду. И вообще, ты же сам живописал мне, как приносишь кофе супруге в постель...

Андрей сладко зевнул.

– Ну да. Но это в обычные дни, а сегодня у Светланы выходной, так что мы решили выдрыхнуться по полной программе. Кроме того, вчера мы поздно легли - пили вино, отмечая великое событие... Так и быть, раз уж ты столь безбожно меня разбудил, введу тебя в курс дела: со вчерашнего вечера принимаю поздравления - меня пригласили работать в театр.

Это действительно была хорошая новость. Я невольно улыбнулся, порадовавшись за приятеля.

– Что ты говоришь! Поздравляю. А что за театр?

Он вновь сладко зевнул.

– Самый настоящий - драматический театр профессиональных актеров под шекспировским названием "Глобус". Меня пригласили на место ассистента режиссера; а теперь угадай, с каким конкретно режиссером я буду трудиться?

– Ну?..

Он пропел голосом фанфар.

– С Мишелем Круазье! Тем самым, что десять лет работал в Лозаннском драмтеатре, пятнадцать лет - в парижском "Одеоне", а вот теперь открыл свой собственный театр, где ставит всю мировую классику, начиная от Аристофана и Еврипида до Жана Кокто и Дюрренмата.

Я от души был рад за приятеля, на какое-то мгновенье начисто позабыв о причине своего звонка.

– Поздравляю и жму руку, Андрюха! А теперь давай, колись-хвались: как это тебя угораздило?

Андрей хохотнул.

– Повезло! Кстати, спасибо малышу Нико! Наверное, единственный раз за всю его непутевую жизнь парень сделал доброе дело - трудоустроил Андре Бессонна. Моя удача всецело связана со всем этим убийством: Мишель Круазье регулярно читает всю прессу, и в деле об убийстве трех волхвов его очень заинтересовала история русского режиссера, работавшего с "трудными" ребятами. Он обратился в реабилитационный центр, узнал у них мой номер телефона и позвонил вчера, на ночь глядя. Мы со Светиком тут же рванули за божоле. Вечер получился превосходным...

Что ни говори, а жизнь с ее неожиданными поворотами и вычурными зигзагами - чудесная штука. Второй раз по своей смерти юный грешник Николас Пертю заслужил похвалу - первым добрые слова о нем сказал кюре Дидье за однажды накормленную бездомную кошку, и вот Андрей адресовал ему благодарность за чудесную работу.

Что ни говори, а за Андрея я был искренне рад. Уж он и вправду был достоин лучшей доли! Я вновь повторил слова искреннего поздравления, после чего глубоко вздохнул, мысленно перекрестился и перешел к делу.

– Послушай, Андрей, прошу ответить мне на простой вопрос: ты, случайно, не знаешь, придумывал ли малыш Нико прозвище для психотерапевта Винсента Молю, и если да, то какое?

Словно вдруг почувствовав нечто недоброе, Андрей смолк, ответив после довольно продолжительной паузы.

– Черт! Вообще-то знаю, хотя с Винсентом мы общались крайне редко, так что я его практически не знаю... Помнится, однажды мы решили сделать перерыв во время репетиции и отправили Сида за круассанами в ближайшую кондитерскую. В тот день малыша Нико не было, а потому все было на редкость мило и мирно... Так вот, когда Сид вернулся, то, выгружая выпечку и смеясь, сказал нечто в духе: "По дороге встретил доктора Молю и едва не сказал ему с поклоном: здравствуйте, Мой Бог!"...

Как только прозвучали последние два слова, у меня сжалось сердце. Бог мой, доктор Молю мне никто, я не хуже Андрея толком его не знаю - тогда почему словно бы целый мир в миг потерял свои краски?..

Между тем окончательно проснувшийся Андрей продолжал свой рассказ, но я слушал его уж в вполуха.

– ...Все весело рассмеялись, я спросил, в чем тут дело, и Сид рассказал, как с легкой руки Нико к доктору крепко прилипло прозвище Мой Бог. Вроде бы это его любимое выражение, которое он частенько вставляет, когда делится с ребятами своими философскими рассуждениями, мантрами да асанами... Сид еще отметил, что в данной ситуации Нико сам на себя не похож - дал доктору такое "не обидное" прозвище!.. Но что-то мне слегка не по себе, друг мой Ален, - почему это тебя вдруг столь заинтересовало?

Я глубоко вздохнул.

– Да просто так, не бери в голову. Еще раз поздравляю тебя и желаю...

Итак, я оказался прав на счет прозвища. Был ли я так же прав, "обвиняя" доктора Молю в убийстве четырех человек? А вот этого, пожалуй, узнать в настоящий момент невозможно. А, быть может, и не нужно? Сотрудник "Садов" Франсуа Шюни отпущен на свободу, мой друг Андре Бессон и вовсе получил работу по душе...

"Не суди и не судим будешь"