Шрифт:
– Милые мои, дорогие детки, присутствующие и отсутствующие здесь, будьте живы, здоровы и счастливы!
Фрося слышала, как рядом с ней, всхлипывая, шумными глотками пила шампанское Таня. Первый день нового года прошёл по намеченному сценарию. К радости молодёжи пошёл лёгкий снежок и катание на санях всем доставило массу удовольствия. Фрося вспомнила опять посёлок Таёжный и тот Новый Год, который свёл её с отцом младшего сына, то катание под звон бубенцов и разудалая песня: "Ох, мороз, мороз..." Перед ней живыми встали лица Николая и Василия и в симпатичных глубоких ямочках улыбающееся лицо Аглаи... Где она, как сейчас?... В сердце отозвалась боль, до сих пор она не могла спокойно вспоминать разрыв с некогда лучшей подругой, а ведь скоро девять лет пройдёт, как они не виделись и ничего не знают друг о друге. Поздно вечером промёрзшие, уставшие, но весьма довольные уселись напротив телевизора смотреть любимую передачу всего советского народа - "Песни года". Всеобщий восторг вызвала уже давно полюбившаяся всем присутствующим песня Юрия Лозы " На маленьком плоту..." - все, кто громче, кто тише подпевали. Голос Анжелки вызвал улыбки на лицах взрослых.
– Алесь, а ты эту песню поёшь лучше его.
Фрося отнесла в спальню заснувшего младшего внука и взглядом позвала за собой невестку.
– Танюша, я поехала и, скорей всего, ночевать домой не приду. Будь добра, оставь у себя на ночь Алеся, не хочется мне что-то ему объяснять и врать не хочется.
Невестка порывисто обняла смущённую свекровь.
– Мама Фрося, не волнуйся, всё будет хорошо.
И вдруг выдохнула:
– Когда вернётся мой Сёмочка, ты заберёшь деток, а я буду его любить, любить, любить...
И резко отстранившись, вбежала и со стуком закрыла двери ванной. Уже в сапогах и шубе, Фрося заглянула в зал и помахала всем рукой:
– Пока ребята, с Новым Годом!
И без объяснений вышла за порог квартиры, предоставив Тане разобраться с детьми, подобрать причины, её поспешного ухода. Заехала домой, приняла душ, одела на себя новейшее из оставшегося у неё в гардеробе нижнее бельё и нарядное, но не очень броское бархатное платье бежевого цвета с синей и бордовой вставкой на груди и, конечно, подарок Марка - подвеску, серьги и кольцо с изумрудами. Как хорошо всё же, что она в Мурманске их не продала и теперь вряд ли когда-нибудь это сделает, Марк снова появился на её горизонте. Привычными движениями нанесла на лицо немного тонального крема, коричневым карандашом подвела брови, тени на веки, тушь на ресницы, чуть-чуть румян не повредит и застыла у зеркала с губной помадой в руках. Вдруг вспомнила, как несколько лет назад многократно повторяла себе и Олегу, что он последний мужчина в её жизни и, что теперь... Марк не в счёт, он не последний, он бывший. Бывший... а может быть, ещё станет настоящим... Нет, об этом думать не надо, пусть идёт, как идёт, ведь в её теле давно уже уснули гормоны любви и желания, и стоит ли их будить... Ах, смешная, а кто сказал, что их будут будить и осталась ли в Марке та притягательная сила, которая была раньше, вон каким стал седым, а большего толком и не разглядела, как, впрочем, и он её. Помада коснулась губ и ей показалось, что в отражении зеркала вновь сверкнули сапфировым блеском её некогда звёздами сияющие глаза. В руки взяла голубую ленточку, но вдруг решительно бросила её на кровать хватит, уже не молодуха, чтобы ленточками завлекать, теперь с ней можно показаться смешной, чуть взбила причёску и решительно отправилась в прихожую. Возле гостиницы нашла место для парковки и зацокала каблучками сапог к входу в отель, к стоящему возле дверей усатому солидному швейцару. Фрося будто бы протянула руку для приветствия, показывая швейцару, зажатый в ладони червонец:
– Добрый вечер! Что мадам изволит?
Ловким движением извлекая из пальцев десятку, работник гостиницы приоткрыл входную массивную дверь.
– Мне необходимо проследовать в бар, там меня поджидают.
– Нет проблем, пожалуйста, на право, метров через десять увидите надпись.
Бар был открытым, мало освещённым, над стойкой переливались разноцветные огоньки, и Фрося прищурила глаза, чтобы рассмотреть Марка, но его сильные руки легли сзади на плечи и лёгкий поцелуй коснулся шеи.
– Ты пришла, я так тебя ждал...
глава 25
Фрося резко развернулась и встретилась с широкой улыбкой и с такими знакомыми карими глазами мужчины, некогда дарящего ей любовь и радости жизни, что тут же отступили от неё нерешительность и настороженность:
– Добрый вечер, Маричек!
– Фросенька, какая ты по-прежнему красивая!
Женщина рассмеялась.
– Тоже мне, нашёл красавицу, размалёванная старая бабка.
– Не говори, не говори, всё познаётся в сравнении, я тоже уже не мужчина мечты молодых женщин.
Он взял под руку Фросю.
– Зайдём в бар, выпьем аперитив, перед тем, как пойдём в ресторан ужинать?
– Марик, а нам нужны все эти изыски с аперитивом и ужином в шикарном ресторане, неужели нельзя заказать лёгкие закуски в твой номер, где мы, наконец, сможем всласть наговориться?
– Фросик, милый мой, Фросик, об этом я только мог мечтать, конечно же, да, и, конечно же, с большим удовольствием.
Они на лифте поднялись на этаж, где находился номер Марка. По заискивающей улыбке коридорной администраторши Фрося догадалась, что та предупреждена о гостье американского постояльца. Марк открыл перед женщиной дверь, и они очутились в апартаментах, состоящих из двух комнат. Мужчина снял с Фроси шубу, аккуратно определил её на вешалку и убрал в шкаф. Марк по-прежнему был учтив и педантичен в своих действиях. Мягко, взяв за плечи гостью, подвёл к креслу и бережно усадил, сам же подошёл к телефону и отменил ужин в ресторане, перезаказав его в номер и только после этого уселся в кресло, напротив. Не спеша, изучающе оглядели друг друга снизу до верху и, наконец, встретились глазами.
– Что Марик, разочаровала?
– Нет, Фросенька, не подходящее слово ты подобрала для определения нынешнего момента. Я безумно рад, что снова нахожусь в непосредственной близости от тебя. Не скрою, время свершило своё разрушительное дело, но это касается не только тебя и меня, а всего окружающего. Вроде Москва стоит на том же месте, но уже другая, как и люди в ней. Сегодня днём немного помотался по городу, встретился с некоторыми старыми знакомыми...
– И, кое-что разнюхал про меня?