Наверное, он бы долго приходил в себя. Возможно, хороший психолог сделал бы выздоровление почти полным, и мысль о звездах и дальнем космосе со временем бы перестала причинять боль. Но у него был дед, который считал, что мужчинам не пристало так демонстративно страдать.

— За что! — Божедар заорал и попытался выбраться из бочки с дождевой водой.

Дед макнул его еще пару раз.

— Довольно, или еще?

Божедар хватал ртом воздух, успев нахлебаться отдающей краской воды. Себя стало жалко, и он, вцепившись за края бочки, тихонечко завыл.

— Ну что ты как баба, — проворчал дед и окунул его голову в воду. — Хватит ныть-то. Жизнь не кончилась.

— Я ничего не хочу, — отрешенно произнес Божедар.

— А я хочу, — сказал дед жестко. — Хочу, чтобы в старости обо мне позаботились, чтобы жить со своей старухой в доме, а не в богадельне. Звезды звездами, но иногда нужно и что-то ближе них видеть. Так что с завтрашнего дня пойдешь лаборантом в НИИ экспериментальной ботаники. Я договорился.

Сначала работа не нравилась. Обязанности тяготили и казались нудными. Недели шли за неделями, и он постепенно втягивался и стал находить особое, почти извращенное удовольствие, наблюдая за ростом культур в чашках Петри или за цветом реагента в пробирке. Вокруг была странная, непонятная и оттого притягательная жизнь.

Тома благополучно поступил. Первое время прятался и не выходил на связь, но звонил то деду, то бабке, то засылал мать узнать, как дела у приятеля. Беспокоился.

— Ну что ты, в самом деле, — Божедар связался сам, — ты же не виноват.

— Я себя слишком неловко чувствую, как будто предал тебя.

— Глупый, было бы хуже, если бы ты предал мечту. Просто так получилось. Никто не знал…

Дед-то, конечно, был в курсе, но спрашивать, почему не рассказал, Божедар не стал. Догадался и так.

— Не обижаешься?

— Это на судьбу надо дуться. Не находишь, что это глупейшее занятие? Лучше расскажи, как у тебя дела.

Звезды продолжали манить. После трудового дня Божедар все так же поднимался на крышу, ложился на спину и смотрел вверх. Иногда звонил другу, слушал и не слышал его голос, неохотно рассказывал о себе:

— Да у меня все так же, о чем говорить?

А потом в один прекрасный миг вдруг понял: все, пора отпустить мечту. Тома как раз, захлебываясь от восторга, трещал о первой практике на симуляторе.

— Ты не представляешь, насколько это здорово! Нас привели в точную копию капитанской рубки легкого крейсера PJ-1A класса, а там приборы, мониторы, на которые можно вывести что хочешь — хоть карту звездного неба, хоть параметры реактора или содержания кислорода в воздухе любого помещения. Все, вот просто все! Представляешь?

Божедар представил и сел. Простая мысль, которая до сих пор не приходила в голову, поразила не хуже рождения сверхновой: жизнь проходит в бесплодных мечтах и сожалениях о невозможном. Вон Тома гордится и немного рисуется — катер, крейсер, тип, категория, модификация. Потом пойдет астронавигация и прочие тонкие науки, и между ними разверзнется пропасть. Пойти в астрофизики или радиоастрономы, как хотел когда-то? Слушать музыку Вселенной, сидя сиднем на Земле, вот уж не надо! Чего-чего, а обрекать себя на сочувствие со стороны друга, а то и откровенную жалость, Божедар хотел меньше всего.

Он скомкано попрощался — зовут, мол, чай пить. Созвонимся. Дал отбой, но еще долго сидел, обняв колени, и думал, пока за ним не пришел дед.

— В какой университет пойти лучше, — огорошил его Божедар вопросом, — на биолога учиться?

Отчего именно на биолога, Божедар себя не спрашивал. Выбор казался очевидным — работа в лаборатории была достаточно интересной. Он помогал почти на всех этапах исследований, и каждый раз результат ошеломлял, потому биология в качестве альтернативы была совсем неплоха. Хотя бы тем, что от звезд отстояла достаточно далеко. Когда-нибудь, в далеком-далеком будущем, он, убеленный сединами академик с мировым именем будет снисходительно улыбаться капитану дальней астронавигации, слушать о скуке в дальних полетах и утешать: что делать, работа такая. Зато мечта сбылась. А вот я… Потом ответить на срочный вызов, извиниться, уйти и случайно забыть на столике в кафе научный журнал. Со статьей, которая открывает новые законы природы, например. Или… Что «или» Божедар пока не мог сформулировать, но стимул жить дальше появился, как появилась и новая мечта. Пусть немного приземленная, пусть всего лишь желание подняться в глазах товарища и не видеть жалость в его глазах, но хоть такая.

Учиться на биолога оказалось ничуть не легче, чем на космолетчика. Голова пухла. Времени катастрофически ни на что не хватало. Приходилось спешно наверстывать основы, которые раньше казались ненужными. Порой он падал на кровать, прижимал к себе старого плюшевого мишку и едва не плакал от бессилия и досады. Хотелось плюнуть, забыть и не вспоминать больше никогда, но мелкий червячок свербел внутри: неужели сдашься? Неужели отступишь? Проявишь слабость, покажешь себя ничтожеством? Он злился на себя, и эта здоровая злость помогла идти вперед. Дед был доволен. Хотя, если вдуматься, при чем здесь дед?

Бабушка сдала как-то сразу. Она казалась вечной, неизменной, как свет Арктура или Сириуса. И вдруг слегла. Божедар не придал значения — мало ли, прихворнула. Обойдется. Врача, правда, вызвал, цыкнул на деда, чтобы не ворчал, но сидеть дома возможности не было — защита на носу. Отзывы, рецензии, научная новизна. Оппонент-злыдень…

Христину Поприй ангелы забрали аккурат во время защиты. Божедар вернулся домой радостно-возбужденный: ни одного черного шара! Полная и безоговорочная победа! А дома на пустой кухне дед… Не дед — старик, сидел и раскачивался из стороны в сторону.