Ами собралась отнести стул на место, и Маркус быстро бросился на помощь:

— Давай я.

— Спасибо.

Она вышла за ним в столовую, где он оставил стул, затем в коридор, и Маркус остановился, чтобы пожелать ей спокойной ночи.

Ами открыла рот, замялась и вдруг улыбнулась:

— Спокойной ночи.

Маркус застыл, испытывая неловкость, будто перед первым в жизни сексом. И тот его опыт нельзя назвать удачным.

Злясь на себя, он повернулся и направился к подвалу. Но стоило потянуться к ручке, Ами заговорила:

— Мне понравились твои поцелуи.

Маркус развернулся очень быстро. Пульс зашкалил. Сердце заколотилось, тело охватило возбуждение.

— Что? — прохрипел он.

Ами облизнула губы, переступая с ноги на ногу.

Маркус медленно направился к ней.

Глава 10

Ами покраснела и струсила.

Зачем только она это сказала? Маркус выглядит… ошарашенным.

А если она неправильно его поняла? А если он не пытался дать ей понять, что готов перестать горевать и начать все сначала? Зачем ему завязывать с ней отношения? Она была не в себе, пытаясь справиться с новыми страхами, вызванными старыми демонами. Чудищами, забиравшимися в ее кошмары, стоило им найти лазейку.

Она не та, что была прежде. Она не та, какой мечтала и стремилась стать. И боялась, что уже никогда не станет.

И она совсем не тип Маркуса: не такая смелая и полная огня, как Бетани.

Ами едва сумела признать, что ей понравилось прикосновение его губ и ощущение близости его тела. Она была совершенно невинна и никогда не походила на женщин, которых видела по телевизору, считавших секс с первым встречным просто развлечением. А если верить жуткой рекламе, посвященной Дню Святого Валентина, секс — лишь способ заполучить драгоценные побрякушки.

Первый поцелуй с Маркусом Ами не забудет никогда. Маркус — первый мужчина, обнявший ее не по-братски. И ее сердце тогда заколотилось как сумасшедшее, прямо как сейчас.

— Что ты сказала? — спросил Маркус, останавливаясь совсем рядом и сбивая ее с мысли.

Ами с трудом сглотнула. Он был так близко, что чувствовался жар его тела.

— Мне нравятся твои поцелуи.

Его глаза замерцали янтарным светом.

— И прикосновения.

Взгляд стал еще ярче, сияя, как луна.

— Мне тоже нравится тебя целовать, — прошептал он, взглядом радужных глаз превращая ее в желе. — Мне нравится целовать и касаться тебя настолько, что я хочу делать это снова и снова, пока не запомню каждую клеточку твоего тела.

Ей тоже этого хотелось, хотя и шло вразрез с тем, как ее воспитали.

— Я не такая, как ты думаешь, — призналась она с некоторым отчаянием.

Маркус обдал ее щеку теплым дыханием.

— Ты — мой аколит, лучший из тех, что были. Мой друг. Ты умная, забавная и такая красивая, что у меня все связные мысли вылетают из головы.

Он потерся носом об ее нос, и ее сердце заколотилось.

— Я считаю тебя сильнейшей, самой смелой и интригующей женщиной из всех, кого я знал. Разве ты не такая?

Ами не знала, зарыться ли пальцами в его волосы и притянуть к себе, или зарыдать.

— Я трусиха, — прошептала она.

В его глазах загорелась ярость.

— Кто тебе это сказал? — резко спросил Маркус.

— Никто. Просто я… я совсем не такая, какой ты меня считаешь, Маркус, как бы мне ни хотелось обратного. Я не такая сильная, как ты. Когда-то была, но потом… — Она покачала головой, не в силах преодолеть нежелание признаваться. — Я не бесстрашная.

Маркус улыбнулся и обхватил ее лицо большой ладонью.

— Почему ты считаешь, что я бесстрашный?

— Не смеши меня, — взмолилась она. — Ты именно такой, это всем известно.

Он покачал головой.

— Я перепугался, увидев тебя сегодня с ножом в спине.

Ее сердце екнуло.

— Правда?

— Вот поэтому не стал ждать вампирского подкрепления, о котором говорил Рой. В полной темноте и недостатке места для маневра среди деревьев, шансы получить серьезные раны в новой схватке очень высоки.

— То есть, ты имел в виду, мои шансы выдержать новую схватку, — печально поправила его Ами.

Маркус никогда не бежал от сражений. Как бы трудно ни было, он все равно выбирался живым. Он всегда встречал вызов с улыбкой. Вот по этой причине многие считали его неуравновешенным.

— Да, — просто сказал Маркус, совершенно ее не упрекая. — Я не боюсь за себя, Ами, я прожил достаточно и выживаю даже при серьезных повреждениях. Но ты — совсем иное дело, ты такая хрупкая. И мысли о том, что тебя ранят мечом или выпьет вампир, приводят меня в ужас. — Он погладил ее по щеке костяшками пальцев. — Ты считаешь меня трусом?