Дрожащие пальцы мои вцепились в сотовый, и на экране возник список абонентов. Первый, как всегда Вукула. Я ткнула пальцем в картинку с его харизматичной физиономией и прижала трубку к уху. Привычно и бесконечно длинные гудки...

– Дрить твою за ногу, Лихо!
– орала Забава, а её руки мельницей крутились перед носом жилистого полицейского.
– Меня едва Кондрат не хватил!

– А я что?
– хитро сощурился Степан.
– Вы хотели соседа, который не суёт нос в чужие дела, я вам его нашёл!

– О, да!
– зарычала Забава.
– Он не суёт нос! Он сразу суёт нож! Мара едва кони не двинула от страха! Лихо ты лихо и есть! Смотри, её до сих пор колбасит.

Все трое повернулись ко мне, и мои зубы начали выстукивать дробь. Чёрт! Закройте его изумрудные гляделки! Ну не смотри ты на меня, иностранный охотник! Колени мои задрожали, а дыхание участилось. Губы инститора саркастично изогнулись, а во взгляде мелькнуло удовольствие. Садюга! Да он способен привязать меня к бревну, аки в древние времена, да наслаждаться моей агонией в огне!

– Хочешь задать мне вопрос, ведьма?
– высокомерно спросил Генрих, и низкий тембр его голоса отозвался вибрацией в моём солнечном сплетении.

Я с усилием разжала зубы и облизала сухие губы.

– В-вы случ-чайно не инкуб?
– едва выговорила я.

На миг его лицо осветилось растерянной улыбкой, и сердце моё дрогнуло. А Генрих снова нацепил маску высокомерия, и его холодный взгляд заскользил по мне. Я сглотнула и обеими руками вцепилась в телефон. Вукула, долбанный волчара, ответь мне!

– Да что ты?
– расхохоталась Забава. Весь гнев её испарился, как дымок над открытой бутылкой пива. Она кокетливо поправила топ и уронила руки, не отрывая игривого взгляда от инститора.
– Красавчик не такой, как твой братец. Инкуба я бы почуяла сразу!

Генрих мрачно посмотрел на Степана, а полицейский в ответ мило улыбнулся и пожал плечами.

– У них есть лицензия, друг мой, - виновато произнёс он.
– Эта ведьма в законе! Так что постарайся её не жечь...

Я вскочила.

– Что?! Постарайся? Лихо, ты решил избавиться от меня? Так прямо и скажи! Боишься, что раскрою твои тёмные делишки сослуживцам?

– Мара!
– возмущённо воскликнул Степан и поднялся.

Мне пришлось запрокинуть голову, чтобы смотреть в глаза этому наглому и длинному полицейскому.

– Что 'Мара'?
– свирепо закричала я.
– Привёл в мой офис инститора и даже не потрудился меня предупредить! Между прочим, он едва мне шею не сломал! А я даже защититься не могу, поскольку моя магия на него не действует...

– Почему?

Лицо Стёпы удивлённо вытянулось. Я пожала плечами.

– А я почём знаю?
– Злость моя иссякла, и колени снова задрожали. Я плюхнулась на стул и проворчала: - Вон, спроси у него! Я не каждый день встречаюсь с охотниками. На меня вообще никто никогда не охотился...

– У!
– протянула Забава, и веки её медленно опустились, а на лице расцвела мечтательная улыбка: - Это ты зря! Вот помню я, как-то в полнолуние...

– Забава!
– рявкнула я, и секретарша вздрогнула.
– Ты сегодня уже порезвилась. Помнишь договор? Лимит исчерпан.

– Точно, - ничуть не обидевшись, проговорила Забава. Она покосилась на Генриха и промурлыкала: - Но если хотите, я расскажу вам эту историю вечером. Что предпочитаете? Пиво или виски?

Инститор даже не посмотрел в её сторону. Его прямая спина заставляла меня нервничать. Охотник был напряжён так, словно в любое мгновение готов сорваться с места и свернуть мне шею. Хотя, почему 'словно'? Скорее всего, так оно и есть. И лишь дружеские чувства, а возможно и моя лицензия, и присутствие охранника правопорядка, останавливали его.

– Я готов тебя выслушать!
– ревниво воскликнул Степан, осыпая Забаву страстными взглядами.
– Заехать за тобой вечером?

Но Забава лишь скривилась:

– Ты скучный.

Я хмыкнула, наблюдая, как по щекам полицейского скользнули желваки, а глаза сузились. Я бы Лихо скучным не назвала, с его появлением никогда не предугадаешь, откуда упадёт кирпич, или под какой ногой сломается доска. Человек, который на все сто оправдывает кликуху. Но у русалки свои приоритеты. Увы, Забаве не интересны те, кто уже влюблён в неё. Но в того, кто её отталкивает, она вцепится зубами! Я покосилась на белую полоску пластыря на красном ухе Генриха, и губы мои невольно растянулись в мстительной усмешке. Надо бы Забаве премию выписать... если закроем дело, конечно.