Практически каждую смену приходилось бывать и на судах. С одних мы что-то выгружали, на другие, напротив, загружали. Если суда были иностранные - нашу работу контролировали вооруженные сотрудники портовой охраны. Тем не менее, между делом я прикидывал, как решить вопрос со своим проникновением в трюм нужного мне заграничного судна. Большинство представляло европейские порты приписки, преимущественно Германию и Францию. Впрочем, приходили и заокеанские суда. К концу первой недели пришвартовался дизельный теплоход из Австралии 'St. Maria' с трюмом, полным овечьей шерсти. Тут-то, пока мы эти самые тюки с шерстью и таскали с теплохода на грузовики, у меня и зародилась мыслишка: не попробовать ли мне рвануть на этот остров-материк, который к концу XX века станет одним из мировых лидеров по росту благосостояния на душу населения? А что, Австралия сама по себе, тихое местечко, вдали от войн, теплый климат, серфинг... Ну, про серфинг, это я загнул, хотя почему бы не 'изобрести' этот вид экстремального отдыха? А может, уже кто-то и катается там по волнам Барьерного рифа на доске - прообразе будущих серферных досок . Впрочем, чтобы воплотить свои замыслы, необходимо проникнуть на борт 'зайцем'. Средств, чтобы договариваться с капитаном или кем-то из команды, у меня попросту не было, да и далеко не факт, что они согласились бы на такую авантюру, чреватую серьезными последствиями. Краем уха услышал, что через три дня австралийца загрузят нашим лесом, и он отчалит на родину. Причем это может быть именно наша смена. Что если попробовать затихариться на борту во время погрузки? Мысль заманчивая, но, по зрелому рассуждению, просто так не исчезнешь, недостачу одного грузчика глазастая охрана сразу заметит, начнется шмон, все щели проверят.

А в итоге получилось, что погрузка хоть и пришлась на нашу смену, а началась для меня с неприятности. Лес в бревнах с берега на теплоход грузил кран, в нашу задачу входило цеплять металлические тросы к крюкам, да кантовать бревна, если они вздумают выползать из общей массы. Вот я и кантонул одно такое бревно... Не успел отдернуть руку, и бревно прищемило мне три пальца на левой руке. Больно было - жуть! В глазах аж потемнело, думал, как бы до ампутации не дошло.

Но все оказалось не так страшно, кости были целы. Дежурная медсестра в медпункте смазала пальцы йодом, заявив, что максимум, что мне грозит - сход ногтей, которые уже начали к тому времени темнеть.

– Могу направить вас к хирургу, если хотите...

– Нет, спасибо, я уж как-нибудь так перекантуюсь.

– Смотрите, а то он может выписать больничный лист, если надо.

Но я все же решил, что и без больничных обойдусь, ни к чему привлекать к себе лишнее внимание. К слову, на всякий случай я даже принялся отращивать усы - мало ли, вдруг и сюда дойдет мой 'фоторобот'.

Лексеичу мой вынужденный простой не понравился, пообещал вычесть еще половину из причитающихся мне денег. Все равно, мол, толку от тебя ноль, сиди лучше дома, нечего просто так по порту шляться. Но сидеть круглые сутки в четырех стенах мне показалось довольно скучным занятием, и я решил познакомиться с Одессой этого времени поближе.

Сразу за территорией порта тянулась Приморская улица. С нее можно было пройти к Воронцовскому дворцу, год назад превращенному во Дворец пионеров. Где-то эту колоннаду я уже видел...

Заглянул в археологический музей, в составе экскурсионной группы всего за 30 копеек поглазел на артефакты с тысячелетней историей. В той жизни в Одессе как-то не довелось побывать, так хоть осмотреть ее, родимую, в довоенном времени.

Приморский бульвар, памятник Дюку Ришелье, Потемкинская лестница, дом с Атлантами, наконец, знаменитый Привоз... В общем, время я не терял, во время вынужденного простоя повышая свой культурный и не только уровень. Интересно было наблюдать и за одесситами. Все же они довольно сильно отличались от москвичей как в манере поведения, так и в разговоре. Выглядело это довольно мило, особенно когда общаешься с коренным одесситом.

Между делом в киоске покупал свежие номера 'Правды', каждый раз раскрывая газету со смешанным чувством надежды и тревоги. Не знаю, чего было больше, но почему-то, пролистав издание и не обнаружив искомой статьи, закрывал я ее с нескрываемым облегчением.

'А если в один прекрасный день обнаружишь статью про птиц под нужным названием?
– спрашивал я себя.
– Плюнешь на все и рванешь в Москву, в самое логово? Туда, где могут и по головке погладить, и к стенке поставить? Далеко не факт, что искомая статья - не предлог, чтобы выманить тебя из подполья, и что Сталин действует не в одной связке с Ежовым. Причем письмо вполне может до него и не дойти, его могут передать, например, тому же Ежову, а тот затеет свою игру, чтобы выманить врага в столицу, а его люди схватят Ефима Сорокина на входе в Кремль. Может быть, не стоит вообще рисковать? Вроде пока обустроился... Ну да, спасать страну, работая неприметным грузчиком, довольно сложно, но, черт побери, я свою жизнь не в три копейки ценю'.

На пятый день я снял повязку, не без содрогания взглянул на облазившие, почерневшие ногти на травмированных пальцах, но двигать я ими мог, не испытывая каких-то болезненных ощущений. Вечером того же дня зашел в каптерку, где бригада собиралась по домам после смены, увидел Лексеича и заявил, что завтра готов выйти на работу.

Тот с недоверием взглянул на мои пальцы:

– Уверен?

Вместо ответа я снял со стены видавшую виды 6-струнную гитару с сними бантом на грифе и местами сошедшим лаком, и сыграл несколько аккордов.

– Вижу, пальцы в норме, - усмехнулся в усы бригадир.
– Кстати, а что это за песня про шаланды с кефалью, про которую ты Косте говорил?

Я покосился на одевавшегося Константина, который поджал плечами, мол, так получилось.

– И правда, есть такая песня, знакомый из Москвы сочинил.

– Спеть сможешь?

– Хм, могу попробовать.

Народ в каптерке прислушивался к нашему разговору, а когда я заявил, что могу исполнить песню, тут же принялись полукругом рассаживаться на табуретки. Что ж, для такой немногочисленной зрительской аудитории мне не раз приходилось музицировать на разного рода вечеринках или корпоративах, не ударю лицом в грязь и сегодня.

Взял ля-минор и запел, стараясь придать голосу немного приблатненый говорок:

Шаланды, полные кефали

В Одессу Костя приводил

И все биндюжники вставали

Когда в пивную он входил...

Судя по довольным улыбкам и комментариям слушателей после того, как я закончил петь, вещь им пришлась по вкусу.

– Гляди-ка, и точно, прям про нашего Костю почти, - с усмешкой прокомментировал Лексеич.
– Хорошая там строчка есть про грузчиков, которые башмаки со скрипом одели. Только Фонтан мог покрыться не черемухой, а акацией, да и курил Костя, скорее всего, не 'Казбек', а 'Сальве'. Но в целом песня занятная.