Таким образом, заключение договоров с Советским Союзом и подготовка к вводу частей Красной армии в Прибалтику породили у некоторых слоев местного населения радикальные «советизаторские» настроения, которые в определенной степени нашли отклик у советских дипломатов в Таллине, Риге и Каунасе. Советское руководство, всеми силами стремившееся избежать нежелательного впечатления от договоров, прореагировало достаточно быстро и жестко. 14 октября Молотов указал временному поверенному в делах СССР в Каунасе Н.Г. Позднякову: «Всякие заигрывания и общения с левыми кругами прекратите». 21 октября нарком иностранных дел еще раз напомнил советским дипломатам, что «малейшая попытка кого-либо из вас вмешаться во внутренние дела Литвы повлечет строжайшую кару на виновного… Следует отбросить как провокационную и вредную болтовню о “советизации” Литвы». 20 октября недовольство Москвы вызвала корреспонденция ТАСС из Таллина, и полпред К.Н. Никитин получил указание давать твердый отпор любым действиям, которые можно истолковать как намерение “советизировать” Эстонию. 23 октября Молотов обязал Никитина «пресекать всякие разговоры о “советизации” Эстонии, как выгодные и угодные в данный момент лишь провокаторам и врагам СССР» и не вмешиваться во внутренние дела Эстонии [357] . Командование 65-го, 2-го и 16-го особых стрелковых корпусов получило 25 октября приказы наркома обороны №№ 0162, 0163, 0164 соответственно, согласно которым войска не имели права вмешиваться во внутренние дела Эстонии, Латвии и Литвы, а «настроения и разговоры о “советизации”, если бы они имели место среди военнослужащих, нужно в корне ликвидировать и впредь пресекать самым беспощадным образом, ибо они на руку только врагам Советского Союза» и прибалтийских стран [358] .

Выступая 31 октября на V сессии Верховного Совета СССР, Молотов заявил, что «в основе отношений Советского Союза с Эстонией, Латвией и Литвой лежат соответствующие мирные договоры, заключенные в 1920 году. По этим договорам Эстония, Латвия и Литва получили самостоятельное государственное существование, причем за весь истекший период Советский Союз неизменно проводил дружественную политику в отношении этих вновь созданных малых государств». Все это создало предпосылки для заключения договоров о взаимопомощи. «Ввиду особого географического положения этих стран, являющихся своего рода подступами к СССР, особенно со стороны Балтийского моря, эти пакты предоставляют Советскому Союзу возможность иметь» военные базы «в определенных пунктах» Эстонии, Латвии и Литвы. «Особый характер указанных пактов взаимопомощи отнюдь не означает какого-либо вмешательства Советского Союза в дела Эстонии, Латвии и Литвы, как это пытаются изобразить некоторые органы заграничной печати. Напротив, все эти пакты взаимопомощи твердо оговаривают неприкосновенность суверенитета подписавших его государств и принцип невмешательства в дела другого государства. Эти пакты исходят из взаимного уважения государственной, социальной и экономической структуры другой стороны и должны укрепить основу мирного, добрососедского сотрудничества между нашими народами. Мы стоим за честное и пунктуальное проведение в жизнь заключенных пактов на условиях полной взаимности и заявляем, что болтовня о «советизации» Прибалтийских стран выгодна только нашим общим врагам и всяким антисоветским провокаторам» [359] . В итоге первоначальные опасения части общественности прибалтийских государств в отношении намерений СССР постепенно отступали на задний план. Как справедливо отмечают А.Г. Донгаров и Г.Н. Пескова, политика полного невмешательства СССР во внутренние дела прибалтийских стран объяснялась нежеланием обострять отношения с Англией и Францией и неясностью перспектив войны в Европе [360] . Строго придерживаясь своей линии на полное невмешательство во внутренние дела Эстонии, Латвии и Литвы, советское руководство внимательно следило за ситуацией в Европе и Прибалтике.

После подписания договоров о взаимопомощи Москве следовало реализовать полученное право на ввод войск в Прибалтику. 30 сентября нарком обороны издал директиву № 071 об образовании военной комиссии под председательством командующего войсками ЛВО командарма 2-го ранга К.А. Мерецкова, целью которой было «совместно с представителями Правительства Эстонии установить пункты размещения и обсудить вопросы устройства частей Красной Армии, подлежащих размещению на территории Эстонской Республики, примерно в следующих районах:

а) Стрелковые войска – управление стрелкового корпуса, управление стрелковой дивизии, один стрелковый полк, гаубичный артполк, танковый батальон и спец[иальные] части дивизии в районе Балтийский порт [Палдиски] – Таллин; один стрелковый полк с одним артиллерийским дивизионом артполка дивизии на островах Эзель [Сааремаа], Даго [Хийумаа], имея на острове Даго один стрелковый батальон; один стрелковый полк и артиллерийский полк без одного дивизиона в районах Хапсола [Хаапсалу] – Таллин.

б) Конница – отдельная кавбригада в составе двух кав[алерийских] полков, танкового полка и артдивизиона в районе Вильянди и Валк;

в) Мотомехвойска – танковая бригада в составе четырех танковых батальонов и стрелково-пулеметного батальона в районе Тюри и северо-западнее от этого пункта;

г) Авиация – один истребительный полк на островах Эзель, Даго, один истребительный полк в районе Вильянди, Валк, один полк СБ в районе Пайде.

Комиссия обязана осмотреть выделяемые Эстонским Правительством казармы и здания для размещения войск, отвести строго необходимые земельные участки под аэродромы и танкодромы и выяснить, какое строительство необходимо провести, составить план этого строительства». Комиссии следовало вылететь из Ленинграда 1 октября и завершить работу не позднее 8 октября [361] .

Одновременно начальник Генштаба РККА направил Военному совету ЛВО директиву № 4/2/49287/сс с конкретными указаниями по подготовке войск для ввода на территорию Эстонии:

«В дополнение директивы № 071 от 30.9.39 г. организационный состав войск устанавливается следующий:

1. 65[-е] Управление корпуса, численностью 56 человек. Управление формируется распоряжением Военного Совета ЛВО по штату № 4/1.

2. 123[-й] батальон связи по штату № 04/801, с исключением:

а) двух телеграфно-кабельных рот на конной тяге – 160 человек;

б) двух взводов на конной тяге из телеграфно-шестовой роты – 96 человек;

в) ветфельдшерского пункта – 4 чел.

Общая численность батальона, после исключения, определяется в 516 чел.

Батальон выделяется из батальона связи 19[-го] с[трелкового] к[орпуса]. Последний восстановить распоряжением Военного Совета ЛВО за счет войск связи округа.

3. 11[-й] отд[ельный] зенитный арт[иллерийский] дивизион 33[-го] с[трелкового] к[орпуса] реорганизовать по штату № 50/838 с добавлением 8 тракторов ЧТЗ, 15 автомашин ЗИС-5 и с доведением штатных должностей, по усмотрению Военного Совета ЛВО, до общей численности 300 человек.

4. 16[-ю] стрелковую дивизию реорганизовать по прилагаемому штату, имея общей численностью в 13 790 человек.

5. 18[-ю] легко-танковую бригаду БТ-7 реорганизовать по прилагаемому штату, имея общей численностью в 3 400 человек.

6. 25[-ю] кавалерийскую дивизию реорганизовать по прилагаемым штатам в две отдельные кав[алерийские] бригады:

а) 5[-я] отд[ельная] кав[алерийская] бригада с 50-м танковым полком;

б) 7[-я] отд[ельная] кав[алерийская] бригада без танкового полка.