стало включение женщин в индустриальное производство, всеобщее повышение уровня образования и сокращение детской смертности, но и феминизм способствовал снижению ценности семьи.Хотя бы для простого воспроизводства рождаемость должна быть на уровне 2,1 детей на одну женщину, а в современных странах с европейской культурой этот показатель равен 1,2 - 1,4. Европеоидная раса становится вымирающим видом.Только повышение рождаемости может спасти положение, но современный феминизм наращивает свою активность в прямо противопожном направлении.

А что может дать обществу пропаганда феминистической идеи о рождении без участия мужчин и производстве только женщин, если практически это будет возможно? Совершенно очевидно, что это породит ответное мужское движение. Даже выдвижение этих идей еще без их реализации породит сильнейшую гендерную конфронтацию. Начнется, возможно, самый острый вариант борьбы цивилизаций, хуже которого будет только полное уничтожение. Гуманитарный прогресс человечества всегда шел по пути смягчения враждебности, а здесь она станет тотальным и всеобъемлющим явлением. Общество разделится на женское и мужское сообщества. Не исключено, что дело дойдет до открытой мировой войны.

Главный вопрос: а зачем? Успехи на пути достижения равенства (не говоря уже о равноправии) бесспорны. Тот, кто хочет жить без контактов с другим полом, имеет для этого все возможности. Неужели еще не ясно, что всякие идеи враждебности в современном мире крайне опасны? Неужели общество еще не усвоило, что активность фанатиков, завернутая в обертку революционности, патриотизма или новаторства, чаще чревата бедствиями, чем достижениями?

Радикализм как шовинизм.

История богата случаями активизации националистических движений, и чаще всего это связано с какой - либо угрозой сознанию национальной идентичности. Примером выступает, например, та

ситуация, когда иностранный язык создает опасность вытеснения родного. Такое случилось в Чехии, когда возникла вероятность полного господства немецкого языка, но активность национальной интеллигенции в поддержке чешского языка предотвратила эту опасность. Другим примером служит распространение в 18-19 веках в дворянской среде России французского языка, что также было приостановлено до разумных пределов активностью российских писателей и журналистов. Еще одним историческим прецедентом стало становление в 18 - 19 веках украинского литературного языка как очевидной основы для дальнейшего развития национальной культуры.

Данные события демонстрируют положительную роль идеологии национализма в определенных исторических ситуациях критического характера. Но, как и многие другие явления общественной жизни, национализм имеет "две стороны медали". С одной стороны, он усиливает положительное отношение к своему народу и культуре, но его другой стороной неизбежно выступает нарастание враждебности к тем, кто представляется врагом. Среди участников национальных движений всегда оказывается немало тех, кого больше всего привлекает именно вторая сторона медали. Это те люди, частично уже охарактеризованные в разделе о феминистическом движении, у которых склонность к национализму (как и вообще ко всякой оппозиционности) исходит из потребности в агрессивности и конфронтации. Они становятся лидерами или самыми активными участниками обострения националистического движения, в результате которого оно превращается в то, что называют шовинизмом. В нем эмоции враждебности и ненависти выходят на первый план и становятся главными двигателями всей деятельности.

Шовинизмом заражаются не только упомянутые люди особого психического склада, но и многие другие, находящие в нем средство единения или самоутверждения. В первом случае, характерном для антисемитизма, общая ненависть сближает и сплачивает, а во втором, как у расистов, шовинизм позволяет чувствовать себя выше определенной категории людей и тем самым повышает собственную ценность независимо от реальных достижений.

Национализм, как уже сказано, оказывается полезным в некоторых исторических ситуациях, но беда в том, что он, как и другие общественные идеи, обладает инерцией, имеет свойство укореняться в массовом сознании и существовать помимо реальной необходимости. Он становится идеологией, верность и ценность которой уже якобы не подвергается сомнению и которая становится самостоятельным источником убеждений и поведения.

Ярким примером подобного явления стала ситуация русско - украинских отношений начала ХХ1 века.Украина три с половиной столетия входила в состав Российской империи, куда она вступила добровольно в связи с угрозой полного ополячивания и окаталичивания. В конце ХХ века она волей счастливого случая обрела государственную независимость, прекрасную территорию и сравнительно неплохо развитую экономику. По логике вещей следовало только радоваться и думать о будущем, для которого первостепенное значение имели хорошие отношения с Россией как самым сильным соседом. Сначала здесь не было никаких территориальных споров и причин для конфликтов. Для нормальных отношений не обязательно было вступать с Россией в какие - либо союзы, следовало только не возбуждать искусственную конфронтацию.

Но в силу некой исторической нелепости именно враждебность к России и стала самым страстным чувством националистов и национальной идеей Украины. На второй год независимости на Всемирном форуме украинцев была принята резолюция: "Россия - исторический враг Украины" с вполне очевидным подтекстом, что как бы в дальнейшем не складывались события, Россия всегда будет врагом. Это было достойно книги рекордов Гиннеса.Русофобские акции пошли одна за другой. Во Львове, например, переименовали улицы Пушкина и Лермонтова, запретили исполнение русскоязычных песен в кафе и ресторанах.