– Я пришла не кофе пить, – цедит Маршалл и достает из своей сумки конверт. Небрежно бросив на стол, показывая этим свою ненависть к Кэролайн, она добавляет:

– Загляни, я думаю, тебе это очень понравится.

Кэролайн берет конверт. Все внутренности делают синхронное сальто; комок подступает к горлу. Она точно знает, что в этом конверте, и не хочет его открывать. После минутных колебаний она протягивает конверт обратно.

– Лучше открой его.

Форбс тяжело вздыхает. Перенапряженные мышцы начинают сильно болеть.

«Что ж, судьба, ты опять рушишь мою жизнь».

В конверте лежало пять фотографий, на которых изображена она, целующаяся с Клаусом.

– Мне тоже больно, – спокойно говорит Маршалл. Девушка угрожающе на нее смотрит. В глазах цвета коры дерева пляшут огоньки злобы и обиды. – Ты его не получишь. Я боролась за него и теперь, когда у нас скоро свадьба, я не уступлю тебе.

Она встает и подходит к двери. Положив руку на дверную ручку, она замирает и поворачивается к Кэролайн:

– Тебе больше не жить, если ты испортишь мне жизнь. Лучше исчезни из жизни Клауса. Скоро он женится на мне и забудет о тебе. Он бросит тебя. Сделай это сейчас, ведь пострадаешь только ты. – С этими словами она исчезла.

Кэролайн продолжает сидеть за столом, смотря на фотографии. До крови закусывает губы, лишь бы предательские слезы не пролились. Она берет фотографии и рвет их на части. Заперев дверь, сбрасывает все со стола. Важные документы, компьютер и прочие вещи – все это падает на пол и разбивается вдребезги. Она кричит, отчаянно пытаясь заглушить пожирающую боль.

Девушка в бессилии падает на пол, плача, стучит кулаками по полу и не понимает, почему эта чертова судьба играется с ней, сводит все к одной-единственной цифре «пять».

Когда она успокоилась, то послушалась Хейли. Это надо прекратить. Он без пяти минут женатый мужчина, который забудет о ней, как только супружеская жизнь откроет перед ним свои двери, вот только вместе с ним будет стоять не она, а Хейли.

Она позвонила Клаусу и сказала, что им нужно встретиться, сказала, что заедет к нему, чтобы кое-что рассказать.

Машина ехала, набирая обороты. Она не смотрела на спидометр, жала на газ, выжимая из машины все. Хотела порвать с ним связь. «Это правильно», – твердила она. Слезы белым волокном заслонили ее глаза. Душа рвалась на кусочки.

Сама виновата.

Это влюбленность, которая просто еще не погасла.

Надо погасить.

Уехать.

Забыть.

Глаза щипало; горячие слезы лились, обжигая ее щеки. Она содрогалась всем телом, думая, когда же всему этому придет конец. Когда она допишет их обреченный роман, поставит в нем точку?

Сто километров в час – я забуду о тебе.

Сто десять – разорву с тобой связь.

Сто двадцать – это влюбленность.

Сто пятьдесят – все неправильно.

Сто семьдесят – надо успеть, сказать, пока еще могу.

Стрелка спидометра ползла до ста восьмидесяти километров в час – не успела. Не достигнув ста семидесяти девяти, она замирает. Машина сталкивается со встречной фурой и отлетает, поднимается, вращаясь в воздухе. С каждым новым кругом, она вспоминала все самые светлые моменты ее жизни: моменты с ним. Только он смог ей подарить столько счастья и боли.

Она смотрела перед собой, крепко сжимая руль, и понимала, что сейчас считает последние секунды жизни. Видит его образ, и слезы наворачиваются на ее лицо с новой силой. Перед тем как автомобиль соприкасается с землей и вспыхивает, мысль пробегает в ее голове: «Судьбе надоело со мной играть».

Она закрывала глаза, чувствуя, как ломаются кости, как слезы перестают жечь лицо, как огонь лижет ее тело. Душа покидало ее, словно песок, просачивался через ее пальцы. Умирала с мыслью о том, что не успела сказать самого главного тому, кого любила, нет, любит и будет любить вечно: «У нас будет ребенок».

16:55 или без пяти минут пять – время ее смерти.