– Я могла бы спокойно заснуть, — шепотом произнесла она, — зная, что такой бесстрашный и, по-видимому, великодушный часовой охраняет меня. Я уверена, Дункан, что жестокие убийства и мучительные пытки, о которых мы так часто слышим и читаем, не совершаются в присутствии людей вроде Ункаса.

– Я согласен с вами, Алиса, — ответил Хейворд. — Мне тоже кажется, что такой лоб и такие глаза способны внушать страх, а не обманывать. Однако не будем заблуждаться, мы должны ждать от него только проявления тех достоинств, которые считаются добродетелями среди краснокожих. Впрочем, встречаются замечательные люди и среди белых и среди индейцев. Будем же надеяться, что этот молодой могикан не разочарует нас и докажет, что его наружность не обманчива, что он действительно храбрый и постоянный друг.

– Теперь майор Хейворд говорит как ему подобает,— заметила Кора. — Кто, глядя на это создание природы, может вспомнить о цвете его кожи!

Наступило короткое, как бы неловкое молчание, которое прервал разведчик, предложив путникам войти в пещеру.

– Огонь разгорается слишком ярко, — сказал он, — и, вероятно, покажет мингам наш приют. Ункас, опусти-ка одеяло, это скроет огонь... Угощайтесь! Конечно, перед вами не такой ужин, какого имеет право ожидать майор королевской армии, но я видывал, как многие военные с удовольствием глотали сырое мясо, даже без всякой приправы. А у нас есть соль. Вот свежие ветки сассафраса [10] . Пусть дамы присядут на них. Конечно, это не то, что стулья, обитые свиной кожей, но ветви пахнут получше свиньи, будь она дикой или какой другой... Ну, друг, не печальтесь о жеребенке: это было невинное создание и еще не успело узнать печалей. Смерть спасла его от многих неприятностей, от ссадин на спине, от натруженных ног...

Между тем Ункас исполнил приказание разведчика.

Голос Соколиного Глаза замолк, и грохот водопада зазвучал точно раскат отдаленного грома.

– Не опасно ли оставаться в этой пещере? — спросил Хейворд. — Не грозит ли нам здесь внезапное нападение? Ведь, стоя подле выхода, один человек может держать нас в своих руках.

Из темноты вынырнула фигура, похожая на воплощение смерти, остановилась подле разведчика и, взяв горящую головню, осветила ею отдаленный конец узкого грота. Алиса вскрикнула, и даже смелая Кора вскочила при появлении страшного существа. Но Хейворд успокоил молодых девушек, сказав им, что это только их проводник, Чингачгук. Приподняв вторую завесу, индеец показал, что в пещере был еще один выход. Потом, держа в руках пылающую ветвь, он проскользнул через узкий проход в утесе в другой грот, совершенно сходный с первым.

– Таких странных лисиц, как мы с Чингачгуком, не часто ловят в норе с одним выходом, — со смехом заметил Соколиный Глаз. — Это отличное место! Скалы — черный известняк, как известно очень мягкая порода. Прежде водопад свергался на несколько ярдов ниже, чем теперь, и, думаю, в свое время представлял собой такую же спокойную и прекрасную гладь, какие вы встречаете в лучших местах Гудзона. Местность эта сильно изменилась с годами. В скалах и утесах появилось множество трещин. В одних местах камни мягче, чем в других, и вода проточила в них большие выбоины; одни скалы свалила, другие изломала, и теперь водопады не имеют ни красоты, ни силы.

– Где же мы находимся? — спросил Хейворд.

– Близ того места, где когда-то низвергался водопад. С обеих сторон от нас порода оказалась мягкой, поэтому мятежная вода вырыла вот эти две маленькие пещеры, устроив для нас отличный приют, и отхлынула вправо и влево, обнажив середину своего русла, которое стало сухим островком.

– Значит, мы на острове?

– Да, по обеим сторонам от нас водопады, а река и выше и ниже нас. При дневном свете вам стоило бы подняться на скалу и посмотреть на причуды воды. Она падает неправильно, безумными прыжками. Иногда скачет, иногда течет гладко; тут она кувыркается, там тихо струится; в одном месте бела, как снег, в другом кажется травянисто-зеленой; то журчит и поет, как кроткий ручей, то вдруг начинает крутиться водоворотом и точит каменные скалы, как мягкую глину. Да, леди, тонкая ткань, паутинкой обвивающая вашу шею, покажется грубым неводом в сравнении с узорами речных струй. После того как река набушуется вволю, она спокойно течет дальше, чтобы слить свои воды с морской волной.

Такое описание гленнских водопадов внушило путешественникам уверенность в недоступности их убежища, и они залюбовались дикой красотой этого места. Потом все решили заняться необходимым, хотя и более низменным делом — ужином.

Ункас оказывал Коре и Алисе все услуги, какие только были в его силах.

Сочетание гордости и радушия на его лице забавляло Хейворда, который знал, что такая услужливость — не в обычаях индейцев. Однако правила гостеприимства считались священными, а потому незначительное отступление от строгих законов воинского достоинства не вызвало, по-видимому, порицания со стороны Чингачгука.

При этом внимательный наблюдатель мог бы заметить, что Ункас не совсем одинаково относится к молодым девушкам. Например, подавая Алисе флягу с водой или кусок дичи на деревянном блюде, он только соблюдал вежливость; оказывая же подобные услуги ее темноволосой сестре, молодой могикан устремлял долгий взгляд на ее красивое, выразительное лицо. Раза два ему пришлось заговаривать с сестрами, чтобы привлечь их внимание. И каждый раз в таких случаях он говорил по-английски, правда на ломаном языке, но все же понятно. Его глубокий гортанный голос придавал особую музыкальность английским словам. Кора и Алиса обменялись с ним несколькими фразами, и благодаря этому между ними установилось нечто похожее на дружеские отношения.

Ничто не нарушало важного спокойствия Чингачгука; он сидел близ светлого круга, очерченного пламенем костра. Свирепое лицо Чингачгука теперь сияло светом ясного спокойствия. В отличие от него, Соколиный Глаз не знал покоя. Живой взгляд разведчика постоянно блуждал, не останавливаясь ни на мгновение. Он ел и пил с удовольствием, но его бдительная осторожность ни на минуту не покидала его. Раз двадцать фляга или кусок жареного мяса замирали в руке охотника, и он поворачивал голову то в одну, то в другую сторону, как бы прислушиваясь к отдаленным шумам.