– А я не про тебя говорю. Просто ты – знаешь, чем дело кончится, а дети – нет. Потому тебе я это и говорю, – примирительно отозвался полковник, находя последний рекомендованный фрагмент.

…Утром Дениз с кровати подняться не смогла. До конца «испытательного срока» оставалось три дня, а голова раскалывалась на мелкие кусочки, и создавалось ощущение, что внутри поселился пехотный ёж.

Думать о чем-либо было невозможно. А уж если девушка начинала думать о том, что она умудрилась провалиться… становилось ещё хуже. Нет, на практике, то своё задание она выполнила на «превосходно», толстый отчёт по поведенческим характеристикам штурм-капитана Рэда был написан и уже отправлен на почту полковника Грея, но сама Дениз однозначно проиграла. И кому! Наглому, уверенному в себе мальчишке, смеющему утверждать, что Дениз не знает, как выглядят настоящие мужчины на самом деле!

Стреляющая боль заставила девушку взвыть, и забраться не только под одеяло, но ещё и под подушку, натянув последнюю себе на голову. Мысленно она надеялась, что эти три дня проведёт в своей тёплой кроватке и никуда, совсем никуда не будет выбираться…

Рэд заявился в комнату без стука. О том, что он вообще пришёл, она узнала только по тому, что стало как-то неестественно тихо, а в комнате появился едва различимый незнакомый запах.

– Сгинь, кэп, – со слезами в голосе простонала девушка. – Просто сгинь! Как глюк и ночное наваждение!

– Сейчас сгину. На, выпей это, – он что-то поставил на стол. – Это от дока, по его словам – полегчает. Это максимум, что тебе можно принимать до конца курса, – голос Алекса был мягок. Мужчина убрал из него все резкие и громкие интонации. Сам он сейчас постоянно ходил в пластиковых перчатках, чтобы не тревожить лишний раз руки. То, что он что-то ей принёс, было уже немало.

– Я повешусь до конца курса и не доживу, – простонала Дениз, выбираясь из-под одеяла.

– Не повесишься. Раз в четыре часа я буду тебе это приносить. Хочешь чего-нибудь, пока я тут?

Делая глоток, девушка скривилась. Из глаз брызнули слезы.

– Ты сейчас… – прокашлявшись и все-таки допив принесённую гадость, – ничего не перепутал?

– Нет, – Алексей покачал головой. На его лице было написано искреннее сочувствие. – Он предупреждал, что это редкостная гадость.

– Кэп, я просто плачу от умиления крокодильими слезами! – Потом Дениз вздохнула, потёрла виски. – Прости… Веду себя… паршиво.

– Ничего. Может, попробуешь поспать?

– Уже не могу спать. Лучше, – девушка наклонилась и протянула руку, нашаривая около кровати телефон. – Позвоню папа? и буду жаловаться ему. Глядишь приедет и привезёт моих обожаемых аразских пироженок.

– Этих что ли? – усмехнулся Алекс и положил на край кровати коробку. Не совсем то, но тоже из тех, что нравились Дени. Остался вопрос – откуда он успел узнать?

Девушка вздохнула, взглянула на них, снова на Алекса, снова на пироженки.

– Искуситель…

– Мне показалось, это тебя немного порадует.

– Да… порадовало, – отодвинув немного отросшие пряди за ухо, Дениз открыла коробку. – Алекс, ты просто чудо! Настоящее!

– Кто знает… Развлекайся…

– Кажется, я знаю… – промурлыкала Дениз, запуская зубки в пирожное и блаженно жмурясь. – Все готова отдать за такое счастье!

– Слушай, что с тобой случилось? – мужчина присел на край кровати. – Ни дурацкого поведения, ни жаргона…

Дениз потянулась, облизнулась.

– Работа закончена, можно расслабиться!

– Работа… значит, я был прав, – прищурился Алекс.

– Ну да, прав, я имперский каратель, отсеиватель класса «агрессор», – зевнула Дениз, затем зевнула ещё раз. – Кэп, ты часом не подмешал во вкусняшки снотворное?

– Нет. Поспи, а? Пироженки никуда не денутся, потом долопаешь, – ласково улыбнулся он.

– Алекс, злой, – заканючила Дениз, – я лягу спать, а он уйдёт и съест все мои пироженки!

– Обещаю не лопать твои пироженки, чудо. Буду сидеть с бластером и охранять их.

– С бластером не обязательно, – ответила Дениз, закапываясь обратно в одеяло. – Просто проследи, чтобы их никто не съел, и я буду тебе оче-е-ень благодарна…

– Окей. Сладких снов… – мужчина закрыл коробку с пирожными.

Девушка уже не ответила, слабо мурлыкая, она вытянулась под одеялом и просто уснула…

…- Однако… – Дрейк посмотрел на доктора. – И ты ещё говоришь, у него нет на неё видов? Это, конечно, можно списать на простую заботу… но как он у тебя выклянчил облегчение её мучениям!?

Лонгвей вздохнул, отвернулся, постукивая кончиком ручки по столу.

– Скажем так, он привёл доводы, против которых я не устоял.

– Хм… бластер к виску отметаем… это какие же?

Доктор вздохнул ещё сильнее.

– Дрейк. Это останется… тайной между нами.

– Опаньки… ну ладно. И что скажешь?