– А хрен тебе, Елисеев лучше этого унтерменша суперменша повесить.

– Господин командир вы не имеете права, я же военнопленный.

– А попутного хрена в горбатую спину не хочешь? Наше подразделение в плен не берет, наш принцип - хороший гитлеровец, гниющий гитлеровец. Да и в плен ты попал, в форме РККА, значит ты не пленный, а просто предатель наш.

– Все давайте следующего гитлерюгу.
– лжеСазонов начал упираться, что то там говорить о рейхе, о высокодостопочтенноуважаемом адольфике, но приклад ППШ в солнечное сплетение отбил приступ недержания речи, да и гебисты-особисты как-то талантливо вытолкали его, взамен ввели другого.

– Боец, какого дрына не представляешься, ты что субординацию в реке утопил? Или в абвере отобрали?

– Рядовой НННН-ской дивизии Маленков Сергей.

– Вот его красноармейская книжка, - протянул мне документ Елисеев, - обрати внимание, сам он вроде и помятый и грязноватый, а документик новый. Это мне и показалось мутным, потому и задержали, для обстоятельной проверки.

– Ну, Маленков, в каком году родился Ленин?

– В 1870, в городе Симбирске, в семье инспектора народных училищ, Ильи Ульянова.

Провоцирую и этого, вскакиваю и кричу, выкинув руку в нацистском приветствии, -

– Хайль Гитлер!

Тот успевает вскочить, выкидывая руку в ответном, но понимает, что прокололся и садится снова на место.

– Ну что дойче швайне попался?

– Я не немец, я латыш, признаю, что попался.

– Твои ошибки, слишком чистая и немятая красноармейская книжка, в абвере научили биографию Ленина лучше, чем знают наши красноармейцы, ну и твой "хайль гитлер" тоже попадалово.

– Не могу ли я как-то, выкупить свою жизнь, товарищ командир?

– Раз тебя так хорошо учили в абвере, скажи один из главных девизов большевиков?

– Кто не работает, тот не ест? Или мир хижинам война дворцам?

– Кто не с нами, тот против нас, а кто против нас тот враг, и того убиваем и мучаем нещадно как собаку Павлова. Так вот, пристрели немца, того что раскололи до тебя, и будешь воевать с нами, за свободную советскую Латвию.

– Я согласен.

– Еще бы, ну, пошли, Елисеев пошли перевербовывать эксагента авбера.

Я, Елисеев и лжеМаленков повели лжеСазонова на расстрел, выйдя из расположения прошли еще километр, и я загнав патрон в ствол парабела, вытянул из него магазин, затем кивнул Елисееву. Тот передернув затвор ППШ, взял под прицел обоих засланцев. После этого я протянул пистоль латышу-плохишу.

– На, и докажи что ты с нами, или сдохнете вместе.

Латыш-плохиш выхватил пистоль у меня из рук, бабах, и одним агентом абвера в лесу стало меньше, плохиш выстрелил неизвестному немцу в лоб, вышибив арийские высшей расы мозги нахрен.

– А теперь господин из Риги, скажи три причины, по которым мы не должны тебя убить?

– Первая, я хорошо знаю немецкий язык.

– Насрать, у нас четверо знают немецкий как родной, и нам их хватает, - преувеличил я в два раза количество немецкогундящих, ведь я из ферганской долины, у нас очень долго торгуются даже из-за трусов. А тут торг идет на прибалтийскую жизнь, лицо прибалтийской национальности, лицо приравненное к истинно арийским харям.

– Я хорошо знаю взрывное дело, это вторая причина.

– Стопицот раз накакать, у нас взвод саперов. И вообще твои бранденбургские навыки мне до фени.

– Могу водить все виды авто, и даже танки, как танки РККА, так и вермахта.

– У тя сегодня неудачный день, наверно менопауза у тя началась, у нас взвод танкистов на три танка, нахер мне еще один? Слышь Лацетис, ты или Ульманис, Банионис ты абверовский, я честно не вижу не одной причины, не мочить тебя. Чувствую, убив тебя, я увеличу мартиролог страдальцев за независимость Латвии.

– Да я согласен делать что угодно, только оставьте живым.

– Ладно, пока будешь у меня спецпереводчиком, а там посмотрим.

Мы идем обратно, с места расстрела неизвестного засланца, и я спрашиваю у плохолатыша, (ну тянет меня блин покомиссарствовать)

– Слышь мастер шпротов, а звать тебя как?

– Артур Круминьш.

– Ответь мне на вопрос: ты пошел в брандербургеры ради чего? Ради независимости Латвии так?

– Да так, я учился с 37 в Гамбурге, потом вы захватили мою страну, и я уже не смог бы адвокатствовать, как мечтал, вот и пошел ради освобождения родины.