– Даже короли, - продолжил он, очевидно потеряв мысль, - становятся игрушками судьбы, и их изначально высокое положение не может служить им гарантией, что они всю жизнь будут его занимать и пользоваться благами, им доставляемым. Моя память сохранила историю о том, как один король оставил в наследство двум своим сыновьям свое королевство, честно разделив его между ними в пропорции треть к двум третям. Сделал он это с очевидным умыслом, поскольку сын, которому досталась треть, обладал безудержной отвагой и непоседливым характером, а потому вскоре должен был значительно расширить свои владения, в том числе и за счет брата. Так, собственно, и произошло. Вскоре владения брата значительно сократились, равно как и владения всех соседних королей, а также прилежащих мавров. При всем при том, ввиду частых походов и неизбежного благородства, казна была пуста, а среди рыцарей возник ропот, поскольку они также сильно поиздержались и не могли компенсировать свои издержки военной добычей, ибо она попросту отсутствовала, ввиду вышеупомянутого благородства. Иными словами, король попросту присоединял захваченные земли к своим, оставляя их прежним владельцам и не разрешая их грабить. В конце концов, рыцарям такая война надоела, и они, прямо на поле предстоящего боя, предали своего владыку за кругленькую сумму, предложенную королем-неприятелем. Преданный король обнаружил измену рано поутру, когда, выйдя к своему войску, для того, чтобы отдать приказ к построению, обнаружил его выстроившимся в линию на получение денег. Бросив презрительный взгляд на предателей, король, с гордо поднятой головой, отправился к королю-победителю, но в лагере неприятеля, пользуясь случаем, также выдавали жалование, а потому на него никто не обращал внимания. Он был вынужден вернуться обратно, и не придумал ничего лучше, как влезть среди своих рыцарей без очереди на получение денег за предательство самого себя. В результате, кому-то не хватило, возникло безобразное разбирательство, и несчастного короля в конце концов отыскали и бросили в темницу...

– Но все кончилось не так плохо, как ты, наверное, себе представил, - провозгласил старик-оруженосец, выдержав мхатовскую паузу.
– Несмотря на то, что пленник насолил многим, и эти многие жаждали его крови, жажда наживы оказалась сильнее. Король, взявший его в плен, вместо того, чтобы казнить, выставил его на аукцион и загнал за приличную сумму. Купивший поступил точно так же, в результате, проданный несколько раз, он оказался у султана, или как его там, который, из человеколюбия, предложил ему должность садовника в своем прекрасном саду. Говорят, он вывел несколько новых сортов роз, причем все, - небывалого желтого цвета, - и доход от их продажи в несколько раз превысил сумму, затраченную султаном на его покупку. Султан дал ему вольную, предлагал завоевать для него любое царство мира по выбору, но он так и остался верен своему саду и розам...

Одновременно с последним произнесенным словом, на лице старого оруженосца появилось умильно-мечтательное выражение. Он замер, с наполовину преодолевшим расстояние от стола до рта кувшином и, - по крайней мере, у Владимира создалось именно такое впечатление, - уснул с открытыми глазами или впал в детство. Владимир осторожно помахал рукой, потом произнес: "э-эй...", но это никак не отразилось на состоянии старичка.

То есть, ситуация складывалась таким образом, что за столом имелось трое спящих, еще один спал под столом, и никакой перспективы получить отдельную комнату с ложем, где можно было бы отдохнуть. В зале прилечь было совершенно негде; Владимир тяжело вздохнул, поднялся и принялся бродить, рассматривая портреты и оружие. В последнем не было ничего особенного, обычное оружие; первые - потемнели настолько, что лишь на некоторых с трудом можно было разглядеть силуэт - и то непонятно, мужской ли, или женский. Владимиру стало откровенно скучно, он не знал, чем себя занять. В замке царила совершенная тишина, слуги исчезли, - наверное, тоже воздавая почести сну, как вдруг...

Где-то за дверью раздался странный звон, а затем невнятные, сглаженные расстоянием и наличием двери, проклятия.

Владимир прислушался. Создавалось впечатление, что звенели цепями, приблизительно в том же месте, где и ругались, причем звуки не удалялись и не приближались.

Кроме как явлением призрака объяснить их было нечем, поскольку предположить наличие темницы и заключенных было трудно. Или попросту не хотелось.

Владимир подошел к двери и приоткрыл ее. Звуки стали слышнее, хотя ясности, откуда они раздаются, не прибавилось. Владимир рассудил, что порядочные привидиения выбирают своим местожительством подвалы, и, свернув на ближайшую лестницу, стал было спускаться вниз, но звук стал утихать, а, значит, как он уже не раз имел возможность убедиться, - то есть в том, что в данном варианте средневековья все шиворот-навыворот, - ему следовало искать его наверху.

Действительно, вернувшись на исходный этаж, он прошел дальше, обнаружил еще одну лестницу и стал подниматься, останавливаясь едва ли не после каждого шага и прислушиваясь. Проклятия и звон становились все громче, что свидетельствовало о правильности взятого направления. Наконец, сделав очередной виток, - лестница, по которой поднимался Владимир, была винтовой, - он чуть не наткнулся на привидение.

Древний рыцарь, с выпученными, словно у совы, глазами, раскинув руки в стороны, сыпал проклятиями на непонятном языке и звенел цепью. Владимир инстинктивно шарахнулся назад, - ему показалось, что призрак собирается его ловить, - уперся спиной в стену и замер. Привидение, обнаружив живое существо, также замерло и прекратило ругань, что дало возможность Владимиру его рассмотреть.

Собственно, в нем не было ничего примечательного, поскольку таких призраков постоянно показывают в фильмах и мультиках, - призрачный рыцарь, дымчатого цвета, в доспехах, но без шлема и оружия, с длинной седой бородой и традиционной цепью. Причем первая скрывалась в одной стене, а вторая - в другой, противоположной. Сам же призрак находился посреди прохода, лицом к Владимиру.

– Застрял, - сообщил он, спустя некоторое время, даже не сочтя нужным представиться.

– Чего?
– ошеломленно пробормотал Владимир.

Призрак подергал цепь. Она зазвенела, но не подалась, как будто ее в стене что-то удерживало. Затем подергал бороду, с тем же успехом.

– Застрял, - повторил он. И неожиданно прорычал: - Проклятые сквозняки! Ну кто так строит? Поубивал бы!..

– Простите, сэр, - пробормотал Владимир, не зная, как себя вести в этой, довольно глупой, ситуации.
– Могу я вам чем-нибудь помочь?

– Я буду тебе чрезвычайно признателен, если ты найдешь строителей этого замка и поубиваешь их вместо меня!.. Как видишь, мне это сделать затруднительно!..

– Я... я не знаю, где их искать...
– ответил Владимир.
– К тому же, замку нивесть сколько лет, они должно быть уже и сами... хм... призраки... А что-нибудь менее кровожадное?

– Если они призраки, то чем же ты мне можешь помочь?
– воскликнул призрак и задумался. Затем его дымчатое лицо стало белым.
– В таком случае, ты, наверное, можешь помочь мне выбраться из западни, в которую я попал!.. Нажми вот тот камень, в самом низу, у ступеньки.

Владимир нажал. Ничего не произошло.