— А… это вы!..

— Помогите мне, Иван Васильевич!

— Чем теперь поможешь?. — у Клещина нервно дернулись губы. Он, видно, потерял много крови и чувствовал себя плохо. — Чего вы хотите от меня?

— Надо спасать документы ревкома! — крикнула Нина Георгиевна. — Они же там еще, там…

— Если их уже не сожгли, — Клещин сунул браунинг в карман. — Думал, что за мной пришли. Хотел положить, сколько мог бы, да и себе пулю припас.

За спиной Нины Георгиевны заплакала жена Клещина — тихо и жалобно, как плачут очень несчастные и безвольные, измученные люди.

— Им вчера было не до документов, — сказала Нина Георгиевна. — Мы еще успеем…

Она не договорила, Клещин понял ее и просто сказал:

— Пошли.

— Не пущу! — с пронзительным криком метнулась к Клещину жена, вцепилась в него. Он неторопливо, но твердо отстранил ее.

До самого ревкома они больше не обменялись ни одним словом.

Возле крыльца ревкома они увидели на снегу свежие следы. Кто-то минутой раньше их вошел в здание. Пурга еще не успела замести следы этого человека. Клещин и Нина Георгиевна переглянулись.

— Он один. Пошли, — сказал Клещин и вытащил браунинг.

Они скользнули в приоткрытую дверь. Пурга за ночь нанесла много снега в помещение. Следы вели к кабинету Мандрикова. Нина Георгиевна и Клещин осторожно двинулись в глубь коридора. Впереди шел Клещин. Они прошли мимо присыпанных снегом тел Титова и Фесенко. Хруст снега под их ногами казался им оглушительным. Дверь кабинета приближалась. Она была открыта. Из кабинета доносился шелест и треск рвущейся бумага. Нина Георгиевна опередила Клещина и, держа наготове револьвер, ступила на порог кабинета.

Она увидела, что у открытого сейфа, боком к ней; стоит Бирич. Он торопливо просматривал бумаги. Вот какой-то лист заинтересовал его. Бирич быстро пробежал его глазами и затем рывком выдрал из папки, смял в кулаке и хотел сунуть в карман, но в этот момент Нина Георгиевна громко крикнула:

— Руки вверх!

Бирич в испуге выронил из рук папку, растерянно взглянул на Нину Георгиевну, еще плохо соображая, что произошло, но тут же потянулся к своему револьверу, лежавшему на столе.

— Назад! — рядом с Ниной Георгиевной появился Клещин.

Бирич под двумя направленными на него револьверными дулами отступил назад. Клещин подошел к столу и, взяв браунинг, сунул его себе в карман, потом обыскал Бирича, нет ли у того еще оружия.

Бирич стоял с поднятыми руками, бледный, как неверный свет этого пуржистого раннего утра. Голова его мелко дрожала.

Клещин вернулся к Нине Георгиевне:

— Я за ним присмотрю. А вам двумя руками сподручнее собрать бумаги.

Нина Георгиевна стала выбирать из сейфа бумаги. Она сложила их в общую небольшую стопку, не забыв и ту папку, которую выронил Бирич, затем поискала глазами какую-нибудь бечевку, чтобы связать бумаги, и увидела разорванную карту. Она напомнила ей о многом. Нина Георгиевна с тяжелым сердцем оторвала неширокую поломку от карты и перевязала стопку документов.

— Я… я… не виноват… я прошу… — заикаясь, заговорил Бирич. Он думал, что вот сейчас, выходя из кабинета, большевики убьют его. — Я могу вам много заплатить… я скажу… кто стрелял… я…

— Молчи, гад! — прикрикнул на него Клещин. — Мы об тебя не будем руки марать. Ты по суду будешь отвечать. А сейчас запомни: мы уходим. Если ты бросишься за нами и поднимешь крик — получишь пулю. — Клещин покачал своим браунингом. — Оставайся здесь еще на полчаса.

— Хорошо, хорошо, — закивал Бирич, еще не веря в свое спасение. — Я буду здесь, я тут останусь… Вы не беспокойтесь… Я сделаю все, что вы хотите…

— Все? — переспросил Клещин.

— Все, вот ей-богу, — Бирич быстро перекрестился, но тут же снова испуганно поднял руки.

— Тогда слушай! — Клещин чуть помедлил. Нина Георгиевна с недоумением смотрела на него. Надо уходить, Чего же Клещин медлит? Что он задумал? Иван Васильевич продолжал:

— Вчера мне прострелили руку. Бежать в тундру я не могу. С одной рукой не управиться с собаками…

— Пойдем, Иван Васильевич! — сказала Нина Георгиевна. Спокойствие, которое до сих пор владело ею, начало ей изменять. Каждую минуту кто-нибудь мог зайти в ревком.

— Вы идите, Нина Георгиевна, — ответил Клещин. — А я посторожу господина Бирича. Мне есть о чем с ним поговорить!

— Не уходите! — закричал Бирич. — Он убьет меня.

— Не трону. По себе не суди, — оборвал его Клещин. — А вы уезжайте, Нина Георгиевна. Я не знаю где вы будете, но меня вы всегда найдете здесь, не посту. Господин Бирич защитит меня от своих дружков.

— Да-да, конечно, — обрадованно закивал Бирич поняв, о чем говорит Клещин. — Вас не тронут! Вас не тронут! Я защищу, только сохраните мне жизнь!