Шрифт:
Это из последнего письма ко мне.
Еще детали. Первый посмертный цикл стихотворений Марии Сергеевны был опубликован в газете Тартуского университета.
Мария Сергеевна — редактор. Кто-то из переводчиков о ней, доброй и кроткой, выразился: «зверь». По ее редакторской работе я понял ее отношение к переводу: страстное, личное. Пристальность души проявлялась и здесь. Она волновалась, огорчалась, когда чувство и мысль переводимого автора искажались своеволием переводчика. Она всегда любила того, кого переводила. Она болела за каждую строчку, словно сама ее написала. Редактируемые обижались. Им хотелось проявить поэтическую индивидуальность. Но в переводе она проявляется именно в страстном и бережном отношении к тексту. Свойства «пристальной души» проявились и здесь. А в редакторском деле — твердость и воля.
Впрочем, это все наброски к портрету. Я еще напишу о Марии Сергеевне Петровых.
* * *
Я посвятил ее памяти «Три стихотворения».
Елена Николаевская. Тайна
Сколько лет тому назад услышала я впервые эти строки — 25, 30?.. А потом — прочла в давнем альманахе… И сейчас они так же потрясают, пронзают своей истинностью, обнаженной первозданностью чувства и выражения, страстью, обладают магической силой, как подобает всамделишному заклинанию…
Когда-то поэт Максимилиан Волошин в одном из своих стихотворений сказал удивительно точно: стих создают безвыходность, необходимость, сжатость, сосредоточенность…
Мне кажется, эти слова могли бы быть с полным правом и основанием обращены к стихам Марии Сергеевны Петровых.
Вот как писала Мария Сергеевна Петровых о себе, о своей судьбе, приоткрывая сущность своего душевного строя:
Мы начинали без заглавий, Чтобы окончить без имен. Мам даже разговор о славе Казался жалок и смешон. Я думаю о тех, которым Раздоры ль вечные с собой Иль нелюбовь к признаньям скорым Мешали овладеть судьбой…«Нам даже разговор о славе казался жалок и смешон», — вот суть ее поэтического, ее человеческого характера, — и «нелюбовь к признаньям скорым», несуетность, бескорыстие…
Если бы отвлеченные понятия обрели плоть и кровь — такие как благородство, деликатность, тактичность, естественность, сдержанность и постоянное горение, удивительное чувство собственного достоинства (чуждое малейшего желания хоть чуть-чуть потеснить, ущемить чужое достоинство), — эти абстрактные понятия приняли бы облик Марии Сергеевны Петровых.
…Так размышляет о своей поэтической судьбе, о своей жизни Мария Петровых: «Ни ахматовской кротости, ни цветаевской ярости — поначалу от робости, а позднее от старости. Не напрасно ли прожито столько лет в этой местности? Кто же все-таки, кто же ты? Отзовись из безвестности!..»
Кто же все-таки, кто же?.. Поэт — по самой своей глубинной сути. По складу своему. По ощущению и восприятию мира.
«Поэт —…человек, одаренный природой способностью чувствовать, сознавать поэзию и передавать ее словами, творить изящное…», — вот как пишет Вл. Даль в своем знаменитом словаре…