Шура не выдержала жалости и понимания в глазах начальницы. Она горько расплакалась, чувствуя, как притупляется боль в груди, как со слезами из нее выплескивается часть горя.

— Девочка моя! — тут же подлетела к ней Вера Павловна. — Да что же с тобой случилось? Кто так сильно тебя обидел?

Она гладила ее по голове и прижимала к себе все время, пока не иссяк поток слез. Как только смогла заговорить, Шура попросила:

— Присядьте, пожалуйста.

Женщина опустилась на соседний стул и ждала, словно догадывалась, что за этим последует. Хорошо, что в эти послеобеденный часы в библиотеку никто не заглядывал, да и погода сегодня выдалась дождливая. Даже природа оплакивала ее неудавшуюся жизнь.

— Так уж случилось, что у меня нет близкой подруги, — произнесла Шура, уже полностью успокоившись. — Конечно, она была, когда я училась в школе, но потом жизнь как-то развела нас, и сейчас мы не общаемся. А в городе у меня много знакомых, но ни с одной я так и не сдружилась…

Кроме Славы. Именно он все эти годы был и другом ей, и подругой. И оценила это Шура лишь когда потеряла его.

Вера Павловна не перебивала ее и не пыталась заговорить, когда Шура ненадолго замолчала, словно видела, с каким трудом ей даются слова.

— Мама тоже не тот человек, которому я могу рассказать все. Но и в себе больше держать этого не могу, — она умоляюще взглянула на начальницу. — Согласны ли вы стать моим исповедником?

— Скажешь тоже, — неловко усмехнулась та. — Ну какой из меня исповедник? Для этого нужно прожить безупречную жизнь, чтобы прощать ошибки другим. Я могу лишь выслушать тебя, да дать совет, если потребуется.

Про начальницу Шура знала лишь то, что она одинока. В этом плане жизнь ее не сложилась, если можно так сказать. Не получилось выйти замуж и родить детей. Но это ей не мешало ко всем относится по-доброму, проводить благотворительные акции, помогать людям, попавшим в тяжелую жизненную ситуацию. Люди ее уважали, и сейчас Шура нуждалась в ее помощи.

— Мой рассказ не из приятных, и я очень боюсь шокировать вас, — предупредила Шура, все еще сомневаясь, правильно ли поступает, не оттолкнет ли навсегда и эту добрую женщину.

— Деточка, — грустно вздохнула Вера Павловна и посмотрела на нее печальными и мудрыми глазами, — несмотря на всю мою видимую целомудренность, я многое повидала и испытала в жизни. Вряд ли тебе удастся меня шокировать.

— Ладно, — решилась Шура и какое-то время еще собиралась с мыслями, пока те не оформились в ее голове. — Вот вы все называете меня солнечным зайчиком, считаете, что я такая хорошая, добрая… тогда как я отвратительна! Я настолько омерзительна, что противна даже самой себе. Боюсь, что и вам я стану противна, когда выслушаете меня, но еще больше мне нужно кому-нибудь рассказать.

Она снова замолчала, мыслями возвращаясь в тот день, с которого все началось.

— Все началось накануне отъезда моего из деревни…

В тот день родители Шуры устроили ей шикарные проводы. Мама наготовила всякой всячины, накрыла богатый стол, пригласила друзей и соседей. Отец позвал своих собутыльников тоже. Единственно, на чем настояла мать, так чтобы он не приводил самых отпетых, не портил дочери праздник.

Много тостов было произнесено в тот вечер, еще больше советов и напутствий получила Шура. Она всех внимательно слушала и радовалась, что отныне вступает во взрослую самостоятельную жизнь.

Гости засиделись допоздна. Шура же ушла спать пораньше, потому что ей предстояло встать ни свет, ни заря, чтобы успеть на автобус. Еще долго она слышала шум пьяного веселья, пока сон не сморил окончательно. А потом наступил кошмар. Она проснулась от пахнущих перегаром поцелуев и того, как чьи-то руки шарили по ее телу…

В ту ночь шел сильный дождь, словно сама природа оплакивала ее судьбу. В какой- то момент, молча захлебываясь слезами, боясь издать хоть звук, чтобы не разбудить отца или мать и не сделать их свидетелями своего позора, страдая от невыносимой боли, Шура отчетливо осознала, как что-то перевернулось в ее голове, и мысли потекли в другом направлении. Словно кто-то остановил механизм часов и заставил стрелки крутиться в другую сторону. Тогда она еще не понимала, насколько сильно изменилась, потребовалось время, чтобы она осознала себя с новой стороны.

— На следующий день я уехала. Родители так и не поняли, почему накануне такой веселый ребенок, с утра был хмурым и раздражительным. Приписывали все это волнению.

Вера Павловна уже вовсю плакала, размазывая слезы по лицу.

— Деточка, но то, что ты рассказываешь, просто ужасно! — воскликнула она. — А тот… мужчина?.. Кто он? Его нужно обязательно наказать!..

— Дело в том, Вера Павловна, что мое сознание сыграло со мной злую шутку, — невесело усмехнулась Шура. — На следующий день я не могла его вспомнить, словно что-то блокировало воспоминания. Я вообще сомневалась, что это произошло со мной на самом деле. А возможно, таким образом я спаслась от сумасшествия. Как бы там ни было, — пожала она плечами, — я не знаю, кто это был. Думаю, что один из собутыльников отца, но даже в этом не уверена, — она немного помолчала. — И все утро продолжал лить дождь, который в тот момент я возненавидела.

— Бедный ребенок, бедный ребенок… — причитала Вера Павловна и порывалась ее обнять.

— Это еще не все, — остановила ее Шура. — Впереди еще самое… противное.

Когда она поселилась у тети, то в первую же ночь поняла, что с ней что-то происходит, но не стала анализировать свое состояние. Да и все остальное время она старалась держаться особняком. Днем она всю себя отдавала учебе, а вечером старалась пораньше уйти к себе. Тетя с дядей если и замечали странности в ее поведении, то виду не подавали. Только лишь дочь их постоянно пыталась ее зацепить. Но и та отстала, когда поняла, что Шура не реагирует на ее подколки.