Настало время трусиков. Шер порадовалась, что сегодня на ней были на завязках по бокам. Она потянула за лямки, и кружевная ткань упала ему на грудь, открывая взору сочащуюся влагой и желанием щель. Этого Слава уже не в силах был вынести молча. Он громко застонал, облизывая пересохшие губы и вызывая у Шер похотливую улыбку.

— А теперь займемся нашим красавчиком, — произнесла она, переступила через него и опустилась на колени задом к нему, даря возможность наслаждаться своей влажной прелестью.

Она снова взяла в руку его умоляющий о возможности разрядки член и погрузила головку в рот, потно обхватывая губами и всасывая в себя. Раздвинула ноги и изогнула спину так, чтобы максимально раскрыться ему с другой стороны, чтобы он отчетливо понимал, насколько сильное возбуждение она испытывает сама.

Движения стали ритмичными. Она вбирала его в рот весь и снова выпускала наружу, дула на головку, а потом опять погружала во влажный теплый плен. Пальцы ее одновременно с этим нежно перебирали его яички, а потом и язык присоединился к ним. Это Шер называла чайными пакетиками, когда едва касаясь обводила языком хрупкие шарики, параллельно массируя член.

Она невольно вздрогнула и остановилась, когда его палец проник в ее щель, нащупал самую чувствительную точку и принялся теребить ее. Теперь ее движения ртом прервали стоны. Она извивалась от страсти, но его пальцы не останавливались ни на секунду.

Когда Шер поняла, что он готов к кульминации, и сама она уже к тому моменту почти достигла оргазма, она развернулась к нему лицом и всадила его в себя одним движением. Пика они достигли одновременно. Именно такой секс Шер считала полным.

Все еще содрогаясь в конвульсиях оргазма и чувствуя, как он пульсирует в ней, Шер без сил упала на грудь Славы. Не совсем так все прошло, как она планировала. Слишком много сил и энергии потратила она сама, отдаваясь ему. И такого удовольствия от полового акта с клиентом она еще ни разу не испытывала.

Собрав всю волю в кулак, она заставила себя слезть с него и покинуть кровать. Собрала с полу белье, одежду и все так же молча направилась в ванную. Минут пять она стояла под горячим душем, анализируя, что же чувствует сейчас. Сегодня она не была только Шер. Чувства Шуры к Славе проснулись в ней в самый неподходящий момент, затуманив разум, превращая холодную игру в трепетную страсть. А этого она делать не планировала, отчего и испытывала растерянность. Ей было так хорошо, что это пугало.

Из ванной она вышла полностью одетой и не обнаружила Славы в спальне. Нашла его на кухне, где он, как ни в чем не бывало, заваривал чай.

— Будешь чай или кофе? — повернулся он к ней, и она подметила, что лицо его в этот момент ничего не выражает, кроме вежливого равнодушия.

— Нет, спасибо. Я пойду…

— На ночь глядя? — удивился он. — Оставайся.

— Нет, — только и ответила она, практически выбегая из кухни.

Он не пошел за ней. Не проводил, не закрыл дверь. Каждую секунду на улице она ожидала, что он появится, позовет ее, но ничего не происходило. Она вызвала такси и пока ждала его, все думала-думала… Все пошло не так. Это она должна была запомниться ему на всю жизнь. Он обязан был попросить о повторении, а она ему должна была ответить, что Шер не спит с одним и тем же клиентом дважды. Но все получилось наоборот. Он остался равнодушен к ней, а она дико хотела повторения сегодняшней ночи.

— Шурочка, деточка, что с тобой происходит? — участливо спросила Вера Павловна.

— Вот уже несколько дней ты сама не своя. Случилось что? С мамой?..

— С мамой все в порядке, — с трудом ответила она.

— Тогда, почему мне все время кажется, что ты едва сдерживаешься, чтобы не заплакать? На обед перестала ходить, по вечерам засиживаешься тут допоздна… Со Славой поссорилась?

Шура дернулась, как от удара. Не нужно произносить при ней это имя, она и так не знает, когда сможет зализать раны, и сможет ли. Пока ей так плохо, что жить не хочется.

С того памятного дня прошли две недели. Ровно две недели, как она больше не знала, кто она и чего хочет. Ей одинаково стали неприятны и дни, и ночи. Воспоминания о той ночи преследовали ее. Она засыпала с мыслями о Славе и, едва открывая глаза, начинала думать о нем. Все время ждала его звонка, будучи уверенной, что ни за что не позвонит. Каждый день она заставляла себя идти на работу, делать вид, что все нормально, общаться с людьми, когда больше всего хотелось забиться в угол, никого не слышать и не видеть. Но самой большой мукой для нее стали выходные, когда она оставалась в четырех стенах, один на один со своим позором. Она потерпела полное фиаско — Шер, что заставляла мужчин страдать по себе и искать новых встреч, влюбилась. Она хотела одного единственного мужчину, которого не могла получить. И самое главное, она понимала, что заслужила все это, за все те бесчинства и разврат, что творила на протяжении трех лет.

— Знаешь, Шурочка, по себе знаю, как иногда полезно просто высказаться, — продолжала рассуждать Вера Павловна, участливо поглядывая на нее. — Иногда это является самым действенным лекарством, особенно, когда ничего нельзя исправить, — чуть тише добавила она.

Ничего нельзя исправить. Как четко, всего несколькими словами эта мудрая женщина обрисовала ее ситуацию. Сделанного не вернешь, и жалеть о трех прожитый годах бессмысленно, но как же она хотела сейчас ничем не отличаться от всех остальных, никогда не становиться хищницей Шер.