– Но это к лучшему, - поймав непонимающий взгляд, она пояснила, - то, что это просто монета. В противном случае пришлось бы иметь дело с мертвецами тысячелетней давности.

Бруно усмехнулся.

– Веришь в проклятия?

– Так же сильно, как и в теорию струн, - парировала Ирса.

В синих глазах мелькнула искорка лукавства, когда она протянула монету в зажатом кулаке.

– Загадывай желание. Только про себя, не вслух.

– А ты?

– И я.

Она уже знала, что делать с найденной вещицей, пока не исполнятся желания. Оставалось лишь надеяться, что они подумали об одном и том же.

***

– Нет, ты представляешь, он ещё и диктует условия!
– Ирса вздрогнула, когда брошенная Эспеном папка ударилась о стол.
– Проклятые евреи, всё-то норовят обернуть в свою пользу! Какое тут сотрудничество, о чём речь вообще!..

Стоя у раковины с грязными тарелками, Ирса с каждым словом всё больше вжимала голову в плечи. Знать бы, что там произошло и что наговорил Бруно, если Эспен пришёл в такую ярость...

Похоже, спустя неделю он уже забыл, что это Ирса просила о встрече с "талантливым автором". Что, впрочем, не мешало ей чувствовать себя виноватой.

– Мне нужна серьёзная литература, а не сказочки о космических принцессах, чёрт бы их побрал!..

Стакан выскользнул из мокрой ладони: звон битого стекла оборвал Эспена на полуслове. Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга. А затем он махнул рукой:

– Прибери это, будь добра. И передай Берит, что я вернусь к девяти.

Подхватив пиджак, он так же стремительно исчез за дверью, а Ирса осталась стоять среди россыпи осколков. Из крана вовсю хлестала вода.

***

– Что пишешь? Конец второй части?
– она присела рядом, заглядывая Бруно через плечо. Быстрые пальцы летали на клавишами "Колибри", вот только хмурый вид не имел ничего общего с вдохновением. Бруно был чернее тучи.

– Статьи для твоего дяди, - скользнув по ней взглядом, он вернулся к работе.

– Слушай, тебе вовсе не обязательно...

Ирса почувствовала, как внутри опять зашевелился червячок вины. А оттого, как сухо прозвучал голос Бруно, и вовсе стало обидно.

– Ты бы мог разослать рукопись в крупные издательства. В Осло, например. Чем больше редакторов заметят, тем лучше. Ты не должен переступать через себя, чтобы...

– Нет, должен, - на сей раз он взглянул на неё прямо.
– Должен, понимаешь? Это единственный шанс заработать здесь и сейчас, - "даже если это означает принять условия твоего дядюшки-козла". Последнее читалось во взгляде столь явно, что Ирса поднялась с места.

– Прости. Не буду мешать.

Таким колючим она Бруно ещё не видела. Затворив за собой дверь, она поманила Галилея.

– Идём, приятель. Переждём грозу на кухне.

Если бы она знала, чем ещё помочь.

***

Тёнсберг горел сотнями рождественских огней. В зимнем воздухе на пару с ароматом домашней выпечки витал дух волшебства, о котором любили рассказывать детям.

Но только не для Ирсы, которая после бессонной ночи возвращалась домой из больницы. Вечером двадцать четвёртого деду стало плохо - пришлось вызывать скорую и ехать вместе с ним. К счастью, приступ вскоре закончился и врачи её обнадёжили, отправив домой отсыпаться. Хотя Ирса не была бы собой, перестав тревожиться. Пальцы по-прежнему подрагивали, когда она открывала дверь ключом.

У порога уже ждал Галилей. Соскучился.

Привычно налив коту молока, она поднялась наверх. Бруно, должно быть, всю ночь проспал у телефона, но она не сердилась. И уж тем более не жалела собственной кровати. Слишком устала, чтобы думать о мелочах.

– Вставай, лежебока, - Ирса с трудом выдавила улыбку, достав из шкафа заготовленный заранее свёрток, - тебя ждёт сюрприз.

– Как он?
– Бруно сел на кровати.

– Уже лучше. Вот, держи.

Под подарочной бумагой скрывался настоящий норвежский свитер ручной вязки. Молочно-белый, с хитрой вязью узоров на груди.

– Ну как?

– Спасибо.

Конечно, Ирса ожидала большего. Но вместо этого лицо Бруно стало ещё пасмурнее.

– Не понравился?

– Не в этом дело, - он отвернулся к окну, будто боялся посмотреть ей в глаза.
– У меня нет для тебя подарка.

Повисшую тишину нарушил мяукнувший Галилей, что вспрыгнул на кровать и запустил острые когти в подушку. Усталая голова отказывалась придумывать внятный ответ, и Ирса решила обернуть всё в шутку.