— Чудное утро, сэр, — сказал Брискет, — такое ясное и спокойное.

— Да, — коротко ответил м-р Чок, с отвращением смотревший на бриг, видный со штирборта [3] , который то поднимался в небесам, то исчезал из виду. Тредгольд предложил приятелю сигару, но тот отказался, и он закурил сам с помощью фитиля, отравившего атмосферу.

— Кажется, никто из нас не страдает морскою болезнью, — заметил он.

— Морская болезнь — одно воображение, сэр, — подхватил капитан Брискет, — от нее есть верное средство.

— Средство? — осведомился м-р Чок, взглянув на него оживившимися глазами.

— Да, сэр, — продолжал Брискет, подмигнув Стобеллю, который широко осклабился, — старое, но верное: свинина. Возьмите кусочек свинины — и непременно с жирком, и пусть повар воткнет его на вертел и поджарит при вас — так, чтобы жир шипел и брызгал во все стороны… А всего лучше — сделайте это сами. Тут главное — запах…

М-р Чок с трудом поднялся и, едва волоча ноги, спустился в каюту.

— Это на всех действует, — сказал Брискет, улыбаясь Стобеллю, все еще продолжавшему посмеиваться: — если человеку уже не по себе, этот рассказ доконает его. Не только свинины, он и поджаренной ветчины не перенесет.

— Воображение, — спокойно отозвался Тредгольд, продолжая курить.

— Разумеется, нужно рассказать умеючи. Заметили вы его глаза, когда я стал говорить о том, как она шипит и брызжет на огне?

— Заметил, — сказал м-р Стобелль, отложив свою трубку.

— Некоторые дополняют этот рассказ подробностями, но, по моему, и одного описания стряпни достаточно.

— Вполне, — сказал Стобелль и предложил Тредгольду спичку, когда тот вздумал закурить сигару.

— Благодарю, — я предпочитаю трут.

Стобелль положил коробку в карман и сидел с застывшим лицом, устремив глаза в одну точку.

— Говоря о свинине, — начал снова Брискеть, но Стобелль мрачно уставился на него.

— Опять свинина?… Бедный Чок не виноват, если он не переносит…

— Конечно, нет.

— Люди не виноваты, если они заболевают морскою болезнью…

— Разумеется, нет, сэр.

— И тут ничего нет позорного, — продолжал Стобелль с необычным красноречием, — и… ничего забавного тоже нет…

— Без сомнения, сэр, — сказал удивленный капитан:- я именно хотел сказать вам, раз уже зашла речь о свинине…

— Знаю, — загремел Стобелль, тяжело поднимаясь с места, — или вы думаете, что я глух? Болтаете вы, болтаете, бол…

Он исчез внизу, а капитан, обменявшись улыбкою с Тредгольдом, заложил руки за спину и принялся шагать по палубе, раздумывая о том, насколько внешность бывает порою обманчива.

Через день-два, мореплаватели оправились, и наступила обычная монотонная жизнь на корабле. Неделя за неделей они видели только море и небо, и жаждавший перемен м-р Чок мечтал о поросших пальмами островах архипелага Фиджи, к которым они держали курс. Тем временем капитан и м-р Деккет келейно обсуждали между собой причины, по которым была предпринята эта экспедиция.

— Пробовал ли я? — воскликнул капитан Бауэрс с негодованием: — все средства были пущены мною в ход.

— Значит, нужно придумать что-нибудь другое, — ответил невозмутимый Эдуард. — Можно вам дать еще ростбифа?

Капитан передал ему свою тарелку и продолжал. — Вы бы только посмотрели на ее лицо, когда я сказал, что иду к вам ужинать! Она, буквально, зашипела, и шипит постоянно, как только я упомяну ваше имя.

М-р Тредгольд положил нож и вилку, которыми собирался нарезать мясо для капитана, и продолжал задумчиво есть сам. Капитан, тщетно ожидавший ростбифа, обеспокоился.

— Вам не мешает моя тарелка? — осведомился он наконец.

— Нисколько.

— В таком случае, вы, быть может, передадите ее мне?

Впавший в рассеянность молодой человек повиновался, выразив сожаление, что капитан не желает взять еще кусочек.

— Люди большого роста — плохие едоки. Почему бы это?

— Может быть, потому, что им иногда не дают есть.

М-р Тредгольд заметил, что и это случается; сознание вернулось к нему лишь тогда, когда голодный капитан встал сам, чтобы отрезать себе кусок.

— Простите! — воскликнул Эдуард, расхохотавшись: — я думал о другом. Не разрешите ли вы мне воспользоваться вашей вышкой на день или два? В окрестностях есть местечко, которое я желал бы не терять из виду.

— Ничего не имею против этого, — ответил капитан, не без труда сохраняя серьезность.

Два дня спустя, мисс Дрюит, осторожно выглянув из окна спальни, увидела м-ра Тредгольда, занявшего, с телескопом в руке, обсервационный пост на вышке. Был холодный, морозный январский день, и она приятно улыбнулась при мысли, как там должно быть холодно.