— Так вот где живет этот старый пират! — проговорил Брискет. — Ну, подтянись, старина!

Он громко постучал кулаком в дверь.

Внутри дома гул голосов мгновенно смолк, кто-то крикнул: "Войдите!" — и, вступив в комнату, Брискет увидел всех трех своих жертв, играющих в вист с капитаном Бауэрсом.

Тредгольд и Чок приподнялись; Стобелль, опершись обеими руками на стол, смотрел на него с разинутым ртом.

— Добрый вечер, джентльмены! — проговорил задушевным голосом Брискет и, схватив руку м-ра Чока, потряс ее. — Рад видеть вас, сэр. Погляди-ка на него, Питер!

Но м-р Деккет, конфузливо улыбаясь, жался у двери.

— Это он! — воскликнул Стобелль, переведя дух: — это Брискет! Это Брискет! Поверните-ка ключ в замке, Чок! А теперь я должен сказать вам пару слов. Я не видел вашу безобразную рожу со времени…

— Катастрофы! — громко и поспешно прервал Тредгольд.

— Со времени…

Сознание вернулось к м-ру Стобеллю. С секунду он колебался, а затем, с искаженным от гнева лицом, бессильно опустился на место. Месть ускользала из его рук.

— Мы с Питером высадились только сегодня и поспешили сюда, — сказал Брискет.

— Знаю, знаю, — сказал Тредгольд, вставая я подавая ему руку; — мы очень рады, что вы спаслись.

Он не без труда пожал руку Деккета, так как этот джентльмен, побуждаемый смутным опасением, пытался выдернуть у него руку, и сам Брискет поглядел на него подозрительно, опасаясь ловушки.

— Значит, вы не пошли ко дну вместе с кораблем? — спросил очень заинтересованный капитан Бауэрс.

Брискет онемел от изумления, но Тредгольд, стоявший спиной к другим, выразительно подмигнув ему, проговорил, что если капитан Брискет и не потонул, то он, без сомнения, был последним, покинувшим корабль, а м-р Деккет — предпоследним.

М-р Деккет, не доверяя этим любезностям, с тоскою поглядывал на дверь, и Брискет начинал подумывать, что над ними потешаются.

— Расскажите, как вы спаслись, — продолжал Тредгольд, — или, быть может, вы желаете знать сначала, как спаслись мы?

— Пожалуй, так будет лучше, — произнес недоумевающий Брискет.

М-р Тредгольд поспешно передал обстоятельства, при которых произошло крушение "Красавицы Эмилии". Ни один мускул не дрогнул в лице капитана Брискета, но перемена в лице м-ра Деккета и его мимика были так поразительны, что рассказчик терял по временам нить повествования.

— Ну, конечно, вы спаслись в другой лодке и не заметили вас в темноте? — нервно заключил м-р Тредгольд, косясь в сторону Джозефа, подавшего виски и медлившего у дверей.

Мозги Брискета усиленно заработали в указанном ему направлении. Он развязно сел, скрестил ноги и широко улыбнулся.

— Вы правы, сэр, я не заметил вас в темноте.

— Славный вы капитан, нечего сказать! — воскликнул негодующий капитан Бауэрс: — бросаете корабль и предоставляете пассажирам спасаться, как хотят!

— Я держу ответ только пред моими хозяевами, — ответил Брискет. — Имеете ли вы ко мне какие-нибудь претензии, джентльмены?

Тредгольд и Чок поспешили успокоить его, и капитан Брискет, после некоторого колебания, проговорил, что им с Деккетом было бы очень приятно получить часть жалованья.

— Жалованья?.. — повторил пораженный Тредгольд.

Брискет выразительно подмигнул в сторону капитана Бауэрса и ответил, что они удовольствовались бы двадцатью фунтами — в счет жалованья.

Тредгольд, переглянувшись с друзьями, предложил Брискету зайти завтра для переговоров, но Брискет настаивал на немедленной уплате двадцати фунтов. Остальное можно выслать. Они уезжают сегодня же.

— Но нам необходимо о многом переговорить, — сказал Тредгольд, думая о шхуне: — я хотел кое-что узнать о… о корабле.

— Я готов сообщить вам все, что угодно, сейчас же, — некстати согласился Брискет, — только позвольте нам сперва деньги.

К счастью или в несчастью, Тредгольд побывал сегодня в банке, и, не слушая убеждений капитана Бауэрса и брани Стобелля, он, посоветовавшись с Чоком, вынул бумажник и, отсчитав деньги, передал их Брискету.

— А вот вам чек на остальные, — сказал он, пытаясь улыбнуться, и написал несколько слов на лоскутке бумаги.

Брискет взял его с довольною улыбкою, и Диккет прочел через его плечо: "Где "Красавица Эмилия"?"

— Не дадите ли вы мне расписку? — многозначительно спросил Тредгольд, подвигая к нему бумагу и карандаш.

Капитан Брискет подумал, пососал карандаш, затем стал писать и, окончив, заставил подписаться и Деккета.

М-р Тредгольд улыбнулся такой предусмотрительности, но улыбка мгновенно исчезла с его губ, когда он взял в руки бумагу — простую расписку в получении двадцати фунтов. О "Красавице Эмилии" — ни слова.