Корнилов вышел на улицу, вдохнул полной грудью свежего морозного воздуха.

–  Игорь Васильевич, ну что? Нету?
– тревожно крикнул из огорода Белянчиков. Он стоял там у поленницы дров, чуть не по пояс утонув в снегу.

–  Ты что там, Юрий Евгеньевич, делаешь?
– притворно удивился подполковник.
– Или потерял чего?
– И засмеялся.
– Поди в дом, полюбуйся на Санпана. За ним из вытрезвителя надо было присылать, а не уголовный розыск… Есть, оказывается, средство посильнее нас с тобой!

Но когда участковый и Белозеров с трудом вывели из дома мычащего бессвязно Санпана, Корнилов, словно вспомнив что-то, крикнул!

–  Белозеров, ты на всякий случай наручники-то ему надень!

Санпана усадили на заднее сиденье между Белозеровым и подошедшим из соседнего дома оперативником.

–  Участковый пусть останется со мной, - сказал Корнилов.
– А ты, Юра, - обратился он к Белянчикову, - поезжай в Лугу, свяжись с управлением. Действуй, как договорились.

Машина отъехала, поднимая легкую снежную пыль. Ее тут же подхватил ветер, понес вдоль стоящих у дороги сиротливых, промерзших тополей. Начиналась вечерняя поземка.

–  Ну что смотришь, лейтенант, - улыбнулся Корнилов, в упор разглядывая притихшего участкового.
– Водка и не таких губила! Эх, да если бы только таких… - Он поднял воротник пальто - мороз начинал-таки пробирать.
– Только вот что - давай на пять минут зайдем к вашей Главде.

Сестеркина сидела все так же у стола, кормила ребенка грудью. На их приход она не обратила никакого внимания. Не спросила ничего, не предложила сесть.

Корнилов сел напротив, спросил тихо:

–  Клава, как отчество ваше?

Она посмотрела на него равнодушно. Сказала:

–  Тихоновна.

–  Клавдия Тихоновна, вы нас извините за это вторжение, но квартирант ваш… - Он хотел сказать «сожитель», но просто не смог выговорить это слово.
– Квартирант ваш - опасный преступник.

–  Надо было вам пораньше за ним приехать, - со злостью сказала Сестеркина.
– Мои вещи хоть остались бы целы. Все распродал, алкаш…

–  Клавдия Тихоновна, вам придется еще поговорить со следователем. Может быть, сегодня, может быть, завтра. Так вы никуда из деревни не отлучайтесь. Кроме работы, конечно… Никуда за пределы не выезжайте.

–  Пускай другие за пределы выезжают, - равнодушно сказала женщина.

–  А у меня только два вопроса к вам. Оружие у Полевого вы видели? Где оно?

–  Это Сашка-то - Полевой?
– На лице Сестеркиной впервые мелькнуло удивление.
– А мне он Ивановым сказался… - Она помолчала немного, словно осознавая услышанное, потом сказала: - Финка ион на кухне лежит. На столе.

Корнилов кивнул участковому. Тот встал, прошел за занавеску и тут же вернулся с большим, изящно сделанным ножом с наборной ручкой. На тонком потемневшем лезвии был слой хлебной мякоти - так бывает, когда хлеб плохо пропечен.

–  Ну а пистолета у него вы не видели?
– с мягкой настойчивостью продолжал выспрашивать Корнилов.

–  И пистолет был, да сплыл. Кузнецу из Пехенца за бутыль самогона отдал. Левашов, что ли, его фамилия, - со злорадным смешком ответила Клавдия.

–  Оформите протокол на изъятие оружия, лейтенант, - тихо сказал Корнилов.

Участковый поспешно полез в карман за авторучкой.

–  И еще один вопрос, Клавдия Тихоновна: в последние дни он никого в гости не ждал?

–  Ждал. Все уши прожужжал: «Вот кореш приедет, тугрики привезет. Одену тебя, Главдя!» Как же, одел!..
– сорвалась было она на крик, но тут же взяла себя в руки и только всхлипнула несколько раз.

Корнилов молчал, смотрел на нее выжидающе.

Сестеркина поняла, что от нее еще чего-то хотят, пожала плечами.

–  Как зовут, не сказывал. Говорил только - из Питера. Вчера встречать ходил. До трех и не пил ничего…

Корнилов встал. Надо было засветло побывать на месте происшествия.

–  Далеко?
– спросил он, когда они вышли из дому.

–  Около двух километров, товарищ подполковник.
– Участковый с сомнением посмотрел на ботинки Корнилова.
– Да ведь снег, застынете.

–  Вы на мои ботинки не смотрите, лейтенант, они теплые, финские. По большому блату доставал.

Пройдя метров триста по дороге, они свернули в поле, на еле заметную стежку тропинки, которая вела к темной кромке леса.

Лишь поздно вечером попал Корнилов в маленький уютный номер лужской гостиницы. Белянчиков пошел ночевать к своему старому приятелю Белозерову. Подполковника они не звали - знали, что шеф строго придерживается правила: у подчиненных никогда не ночевать и не столоваться.