– А я? То есть, Ребенок? Почему я вижу пустое место?

– Помнишь, Мика сказал: «я свое из тебя забрал?». Нет в тебе любви. Поэтому ты и не видишь ее. Не видишь Мику.

Далее от Второго кратко и эмоционально послышалась человеческая нецензурная брань.

– А как же остальные? Владелец яхты видит Доместика, – сопоставил факты Второй.

– Тут сложнее. Единственное объяснение, которое мне кажется верным – эгрегор в низшем мире существует далее в той форме, в которой его увидел самый первый человек или любое другое существо. Вроде того, что у людей – единое информационное пространство, и они оттуда берут представления. Она его представила так. Мика обрел форму. Эта форма отпечаталась во вселенском пространстве, и остальные люди бессознательно считали ее.

– Попроще! – взмолился Второй. – Она его так нарисовала? И все так и будут видеть?

– Да, – подтвердил Первый.

– Стой. Так Катенок не случайно стала кошкой? Ее так представил Семеныч?

– Выходит, – растерялся Первый.

– О-о-о, – застонал Второй. – Что же все так сложно?

До вечера Она ревела в своем номере, чувствуя, как разрывается сердце, и не понимая, что с Ней творится. Словно часть Ее тела находилась где-то далеко от Нее и не имела возможности вернуться обратно. Она физически ощущала пустоту внутри тела, будто Ее в нем не было. И в то же время, Она чувствовала, что это тело накрепко держит Ее внутри себя, насильно не выпуская наружу. Хотелось разбить голову или разъединить мышцы, чтобы вылезти из кожи…

Когда с балкона потянуло вечерней прохладой, Она встала и привела себя в порядок. Спустилась вниз.

Взяв в баре коктейль, Она прошлась до бассейна.

– Что ты за мной ходишь? – Доместик взрогнул и развернулся. Она стояла перед ним. – Я спрашиваю, зачем ты так похож на него? И ходишь тут, как он! И дышишь тут! И всякие небылицы рассказываешь! Может, в номер поднимемся? Придумаем что-нибудь интереснее шторма или облачков на небе? А?

– Тебе надо поспать. Ты ведешь себя неадекватно, – твердо сказал Доместик.

– А ты? Ты адекватно себя ведешь? Я тебя больше не выдумываю! Исчезни с глаз моих! Сейчас же! И из этого отеля исчезни! А не то… Не то, – Она подбирала слова для более существенной угрозы. И, не найдя подходящих, бессильно выкрикнула: – Убирайся вон!

Она выплеснула остатки коктейля в траву и стремительно направилась в сторону открытого бара, где играла музыка. Доместик нервно зашагал по слабоосвещенной дорожке парка, потом развернулся и пошел обратно к бассейну.

Она оглянулась, поднимаясь на веранду. Доместик тут же приостановился, ловя Ее взгляд. Но Она сердито развернулась в сторону клуба, где начиналась ночная дискотека.

«Еще ходит тут, как Семеныч!» – Она со злостью послала проклятье в сторону оставшегося на улице Доместика и подошла к стойке бара.

Рядом тут же оказался араб…

Он сыпал комплиментами и не позволял Ее бокалам опустошаться. Она не помнила, как они покинули клуб. Араб тянул Ее все дальше и дальше от отеля, рассказывая по дороге шутливые истории. Она, смеясь, шла за ним босиком, держа в одной руке снятые босоножки, а в другой – бокал, стараясь не расплескать жидкость, и удивлялась, почему так темно, куда делись все лавочки, и отчего трава мокрая.

Когда они оказались в пустынном городском саду, расположенным за территорией отеля, араб остановился и снял очки. Безжизненные глаза смотрели на Нее.

– Ребенок! – ахнула Она, выронив бокал.

– Долго же ты меня узнавала. Я так изменился?

Она замерла от растерянности, не зная, что Ей сейчас надо делать: бежать, нападать или защищаться.

От страха закричала. Ребенок зажал Ей рот, но тут же отдернул руки. Послышался шорох бегущих по траве шагов.

Ребенок стремительно рванул в сторону, но вдруг остановился в десяти шагах от Нее, словно окаменел и прирос к земле. Она попятилась назад и наткнулась спиной на что-то теплое. Тотчас отпрянула и вновь закричала, пока, обернувшись, не узнала Доместика.

Он схватил Ее в охапку и руками закрыл Ей глаза. Она с силой пыталась опустить его ладони и убрать их от своего лица. Доместик крепко прижал Ее спиной к себе.

– Убери руки! Я ничего не вижу!

– Тише, – Доместик убрал свою ладонь от Ее лица, но объятий не ослабил, не выпуская Ее.

Нарастал гул поднимающегося ураганного ветра. Деревья гнулись к земле. Ребенок стоял на месте, а его тело шатало из стороны в сторону. Его ноги до колен казались вкопанными и затвердевшими.

Внезапно сверкнула молния, разрезав черное небо. Яркий свет озарил искаженное ужасом лицо Ребенка, темно-зеленые шевелящиеся деревья, приникшую траву.

Все погасло на миг.

Следом послышались раскаты грома. Вновь располосовала ночное пространство ослепляющая молния. Крупные тяжелые капли посыпались сверху.