Шрифт:
…Суп доходил на плите. Она приготовила легкий салат.
«Ну вот и все. Только зелень порезать», – облегченно улыбнулась Она и открыла холодильник, в котором оказалось темно. Щелкнула выключателем на кухне – электричество отсутствовало.
Во время разговора с коллегой Семеныч подпирал подборок рукой и нетерпеливо поглядывал на часы: после бурной ночи есть хотелось довольно сильно, а спать хотелось еще больше.
Семеныч уже с утра был не в настроении. Встречи с Ней дарили радость и наслаждение, но после, как отшатнувшийся маятник – гнетущую тоску.
И до Нее Семеныч часто обнаруживал в себе скуку в перерывах между срочными делами и совещаниями, на которых он засыпал от монотонности и неинформативности речи выступающих. Семеныч не любил обсуждать часами то, что можно сделать за считанные минуты. Не любил суматохи, когда невозможно сосредоточиться и выполнить работу быстро. Не любил нерезультативного или заведомо бросового труда. Поэтому, чаще, работа в компании казалась Семенычу бессмысленной суетой на девяносто процентов из общих ста – что не добавляло оптимизма и энтузиазма к ежедневному рабочему процессу.
Приближалось время обеда. Семеныч глубоко вздохнул и резко выдохнул: «Стоп!», желая прекратиться его пессимистическому настрою и немного взбодриться духом.
Запищал источник бесперебойного питания, уведомляя об отключении электричества, погасли индикаторы на кондиционере, и стало непривычно тихо вокруг.
«Авария, наверное, на подстанции», – нисколько не удивился Семеныч и решил доехать до ближайшего ресторана, чтобы пообедать, пока не восстановится подача электроэнергии.
Взял телефон в руки, чтобы позвонить Ей, но сотовой связи не было, и городской телефон не работал.
«Странно, – подумал он. – Нет электричества, но причем тут сеть мобильного оператора?».
Семеныч вышел из кабинета, но коридоры офисного здания оказались неестественно пусты, и везде стояла гробовая тишина. Поскольку его мысли всецело были поглощены Ею, голодом и желанием поспать, Семеныч преспокойно спустился по лестнице к выходу, даже не обратив внимания, что и пост охраны тоже пуст.
Только выйдя на улицу, Семеныч заподозрил что-то неладное: вокруг тихо и нигде не души. Он огляделся: здания, припаркованные машины, деревья – все на своих местах, но тишина, как в бескрайнем поле. Еще раз посмотрел на телефон: связи по-прежнему не было. Снова, но уже с беспокойством, огляделся – сомнений не осталось – в городе, по крайней мере, в этом квартале, людей нет.
Мучительный страх нарастал, убивающий способность Первого мыслить, а мыслительный процесс составлял все его сносное существование. Первый начал терять энергию и готовиться к своей «смерти». Он ждал конца. Другие эгрегоры чувствовали то же самое: энергетическое пространство оказалось полностью обесточено. Необходимая для существования энергия от земного мира не поступала. Эгрегоры метались, теряя свою концентрацию – они перестали владеть собой.
Казалось, мир эгрегоров сходит с ума, или Хозяин загнал их в газовую камеру и собирается уничтожить, как ненужный ему мир. Безысходность страшного конца овладело каждым по отдельности и всеми вместе.
– Что-то грядет, – в отчаянии паниковал Первый.
Возник пропавший Второй, растерявший добрую половину своего существа. Ощущать его было страшно, как увидеть безнадежно больного. Но, несмотря на это, Второй был удовлетворен.
– Нормально все, – ухмыльнулся Второй. – Я свое дело сделал.
– Что ты сделал?!
– Кнопку нажал.
– Какую кнопку?! Нам конец.
– Терпи. Это ненадолго. Мике конец…
«Отлично! В единственный отгул остаться без света. Какая подлость! – Она подошла к раковине ополоснуть зелень, но кран загудел, не проронив ни капли воды. – Это уже слишком!»
«Еще газ заодно отключили бы, – проворчала Она, ополаскивая зелень из чайника. Стряхнув излишнюю воду, порезала пучок. Ей не понравилось, что Ее планы безобразно рушатся предположительными перебоями в работе коммунальных служб. – И никакого объявления не повесили! Ни воды, ни света».
Придерживая доску, ножом поочередно стряхнула зелень в кастрюлю с супом, в сковороду с мясом и в глубокую тарелку с салатом.
«А хотя, теперь можно ничего не делать, потому что сделать ничего нельзя», – Она нагнулась, чтобы убавить газ под сковородой и оставить мясо томиться на несколько минут, и замерла – комфорка не горела.
– Нормально, – сказала вслух. – Спасибо, что я все успела, конечно…
Она достала из заначки сигарету, распахнула настежь окно и закурила. С удивлением обнаружила безлюдный двор и полное отсутствие шума дороги за домом.
«Здорово! Это мне не снится? А в магазинах тоже никого нет?» – выбросила недокуренную сигарету в окно, ополоснула руки оставшейся водой из чайника и побежала одеваться.
Семеныч подъехал к Ее дому быстро: светофоры не работали, а дороги в безмолвном городе также оказались пусты, не считая припаркованных на обочинах автомобилей. Семеныч не на шутку встревожился, оглядывая темноту раскрытых дверей магазинов и никем необитаемое в данный момент окружающее пространство.