Шум шагов, стремительно поднимающихся по лестнице, заставил Ее замолчать.

Семеныч подбежал, руками схватил Ее лицо и прижал к своим губам.

– Что?! Что?

– Где ты был? Где? – закричала Она.

– Успокойся, что ты? – говорил Семеныч, – Я пошел разводить костер! Хотел сделать кофе. Ловко я придумал? Чего ты испугалась, мы же одни на целом свете. Кого теперь бояться?

– Мы не одни, – сбивчиво бормотала Она. – Ночью приходил Ребенок. Он душил меня.

Семеныч отпрянул и стал нервно ходить по комнате.

– Почему ты меня не разбудила? – спокойно поинтересовался он.

– Не знаю! – воскликнула Она.

– Что же было дальше?

– Его забрал ветер, влетевший в окно.

– В закрытое окно? – уточнил Семеныч.

– Оно открылось ветром!

– А Ребенок как оказался в номере?

– В дверь постучал! – крикнула Она в отчаянии, догадываясь, что Семеныч совсем не верит Ей.

– Как ты могла меня не разбудить и пойти открывать двери кому бы то ни было? Мы вдвоем остались – это уже за гранью разумного. Как в твою голову приходит одной что – то делать? – Семеныч подошел к Ней ближе и внимательно посмотрел Ей в глаза. – Может тебе приснилось все это? Это чертовщина откровенная. На тебя напал Ребенок, которого унес ветер в окно. Это возможно? Так бывает, что сон кажется явью.

– А окно? Кто открыл окно? И сдвинул шторы?

– Ты не страдаешь лунатизмом? – попробовал он разрядить обстановку.

– Нет, – обиделась Она и тотчас насупилась.

Семеныч замолчал, вспоминая недавний случай с нереальным волком. Ведь он тогда не спал, но видел все отчетливо, как наяву. Более того, он на миг почувствовал и боль от укусов и царапин на своих руках. И в тот же вечер он видел Ее исцарапанные руки. Объяснять себе то событие, как материализацию своей же собственной эмоции – Семенычу оказалось трудно. Легче было допустить, что это галлюцинация, и забыть об этом.

Семеныч оглянулся: Она сидела, прижав колени к груди и обняв их руками. Чуть раскачивалась, пытаясь успокоиться, и смотрела на него совершенно несчастными глазами.

«Рассказывать о мистическом волке, пожалуй, не время сейчас. Еще больше напугается», – решил он.

– Я рядом. Я не отойду больше от тебя ни на сантиметр. Вставай! Пойдем делать завтрак на костре. Можно предположить, что на данный момент мы живем в общей для нас галлюцинации. А ночью у тебя была еще одна – от страха. Ты же боишься Ребенка. Ну и…

– Где мы сейчас живем? – переспросила Она совсем убитым тоном. Семеныч понял, что его утешение-объяснение еще больше напугало Ее. – Впрочем, не отвечай. Мы найдем магазин, где есть оружие. Мне нужен хотя бы пневматический пистолет. Так мне будет спокойнее. Кинь мне джинсы.

Семеныч молча подал Ей одежду, подумав о том, что легче дать Ей пистолет и научить им пользоваться, чем убедить Ее в том, что это опасно…

Оружие они нашли в комнатушке помещения пропускного пункта на въезде в город. К немалому удивлению Семеныча, Она неплохо управлялась с пистолетом. Меткостью, впрочем, Она похвастаться не могла.

– Меня ни пристрели, – прикрепив мишень и смеясь, Семеныч отходил от деревянного щита на пустыре.

– Не смешно, – тщательно прицеливаясь, процедила Она. – В себя бы не попасть.

– Не смешно, – перестал он улыбаться. – Мимо!

Меткость у Нее немного улучшилась, но все же оставляла желать лучшего. Днем бродили по городу, держась за руки и наслаждаясь позволительным бездельем. Свесив ноги вниз, сидели на городском мосту, глядя вдаль…

К вечеру заехали в торговый центр. На первом этаже из-под холодильных витрин расползались лужи, и витал еле уловимый запах начавшихся портиться продуктов.

– Ой-ей-ей, – вздохнула Она. – Скоро все протухнет.

Семеныч задумчиво стоял у мясного отдела, перебирая вакуумные упаковки колбасных изделий. Он пытался разобрать мелкий шрифт со сроками хранения и температурным режимом на этикетках.

– Думаю, надо выехать в соседний город.

– Зачем? – напряглась Она, листая журналы.

– Посмотреть, там тоже никого нет?

– Не хочу. Мне здесь – нормально. Нет там никого. А если и есть, зачем они нам?

– Ты хорошо представляешь, как мы будем здесь жить дальше? – спросил он, трогая хлеб.

– По обстоятельствам, – отрезала Она, удаляясь в глубину торгового зала.

– Как хочешь. Если тебе нравится здесь, остаемся здесь, – Семеныч рассеянно ходил по рядам, заглядывая в витрины и ища еще что-нибудь, пригодное для употребления в пищу. Окна в торговом центре были закрыты рекламными вывесками и баннерами снаружи, поэтому в глубине помещении торгового зала было достаточно темно. Семеныч раздобыл фонарик у кассы и освещал себе путь им.

– В принципе, нравится. Теперь никакой суеты. Живи себе и живи. Можно не чувствовать себя неудачником или кем-то несостоявшимся, – Ее голос становился глуше. – Сколько же еды вокруг. Сколько же город жрал…