Стихи и песни (сборник)
вернуться

Городницкий Александр Моисеевич
Шрифт:

Пушкин и декабристы

Слух обо мне… Александр Пушкин

В Завод Петровский пятого числаГлухая весть о Пушкине пришла.Дыханье горна судорожно билось,Ночная вьюга пела и клубилась,Три каторжника сели у огня,Чугунными браслетами звеня.Дымились, просыхая, полушубки,Сырые не раскуривались трубки.За низким зарешеченным окномСтонали ели от метели лютой,И очень долго, более минуты,Никто не заговаривал о нем.«Еще одно на нас свалилось горе, —Сказал Волконский, общим думам вторя, —Несчастный, мы могли ему помочь.Хотя он не был даже арестован,Его казнили в качестве шестого,Как пятерых на кронверке в ту ночь.Когда б стоял на площади он с нами,Он стал бы наше истинное знамяИ, много лет отечеству служив,Пусть в кандалах, но все же был бы жив.Когда бы принят был он в наше братство,Открыто посягнувшее на рабство,То, обретя свободу для душиИ черпая в страданьях вдохновенье,Он мог бы создавать свои творенья,Как Кюхельбекер – в ссылке и глуши».«Нет, – произнес угрюмо Горбачевский, —Уж если строго говорить по чести,Не по пути всегда нам было с ним:Его поступки и дурные связи!Все погубить в одной случайной фразеОн мог бы легкомыслием своим.Что нам поэты, что их дар Господень,Когда заходит дело о свободеИ пушечный не умолкает гул,Когда не уступает сила силе,И миг решает судьбы всей России!»(«И наши», – он подумал и вздохнул).Так говорил, своею дерзкой речьюЗаслуженному воину переча,Хотя и был он не в больших чинах,Неистовый питомец Тульчина.Кругом в бесчинстве бушевали пурги:В Чите, Нерчинске, Екатеринбурге,Сшивая саван общих похорон.В Святых Горах над свежею могилойЗвал колокол к заутрене унылой,И странен был пустынный этот звон.И молвил Пущин: «Все мы в воле Божьей.Певец в темнице песен петь не может.Он вольным жил и умер как поэт.От собственной судьбы дороги нет».Мела поземка по округе дикой.Не слышал стражник собственного крика.Ни голоса, ни дыма, ни саней,Ни звездочки, ни ангельского лика.Мела метель по всей Руси великой,И горький слух как странник брел за ней.1981

Ленинградская песня (песня)

Мне трудно, вернувшись назад,С твоим населением слиться,Отчизна моя, Ленинград,Российских провинций столица.Как серы твои этажи,Как света на улицах мало!Подобна цветенью каналаТвоя нетекучая жизнь.На Невском реклама кино,А в Зимнем по-прежнему Винчи.Но пылью закрыто окноВ Европу, ненужную нынче.Десятки различных приметПриносят тревожные вести:Дворцы и каналы на месте,А прежнего города нет.Но в плеске твоих мостовыхМилы мне и слякоть, и темень,Пока на гранитах твоихЛюбимые чудятся тениИ тянется хрупкая нитьВдоль времени зыбких обочин,И теплятся белые ночи,Которые не погасить.И в рюмочной на МоховойСреди алкашей утомленныхМы выпьем за дым над НевойИз стопок простых и граненых —За шпилей твоих окоем,За облик немеркнущий прошлый,За то, что покуда живешь ты,И мы как-нибудь проживем.1981

«С момента сотворенья / Уж так заведено…»

С момента сотвореньяУж так заведено, —Нам в детях повтореньяДобиться не дано.Какой корысти радиВ глухих своих ночахМолился Богу прадедПри гаснущих свечах?И тень его металась,Закрыв дверной косяк,И колыхался талес,Как полосатый флаг.Приняв земные муки,С другими наравне,Забыли Бога внукиВ отверженной стране.Распавшиеся звенья,Разлитое вино…Нам в детях повтореньяДобиться не дано.Жить не начну сначала,Усталый и седой.Мой сын оброс курчавойИ рыжей бородой.Листает он упорноСтраницы древних книг,И видеть мне прискорбноБиблейский этот лик.Как видно, неумелоЛюбил я весь свой векИ сумрак ночи белой,И новогодний снег,И пушкинские строки,И город Ленинград…Забытые пророкиВ лицо мое глядят,Холодный дождь дымитсяНад зеленью травы.Нам в детях повторитьсяНе суждено, – увы.1982

Кавказ

Великий и загадочный Кавказ,Что декабристам виделся в Сибири,Напев зурны, и Лермонтов в мундире —Все нам привычным сделалось сейчас.Привет тебе, опальная странаДля вольнодумцев, списанных в солдаты, —Как Индия для Англии когда-то,Была ты недоступна и грозна.Что думал, вспоминая отчий кров,О матушке вздыхающий поручик,Увидев эти гибельные кручиИ мерное кружение орлов?Снегами отороченный КазбекИ светлый шпиль над летнею НевоюОбручены теперь уже навек,Как Грибоедов с юною вдовою.Нерасторжимым связаны кольцомСырых ущелий ноздреватый камень,И вождь усатый, с липкими рукамиИ оспою испаханным лицом.Прошедшего назад не воротить, —Немыслима Россия без Кавказа.И длится недосказанная фраза,И тянется извилистая нить.1982

В батискафе

За зеленым стеклом батискафа,От высокого солнца вдали,Проплывают огромные скалыНа подводных просторах Земли.И в луче напряженного светаЯ взираю, прижавшись к стеклу,На обширную эту планету,Погруженную в холод и мглу.Там на фоне клубящейся хмариНас локатором отыскав,Молча смотрят подводные твариНа светящийся батискаф.Смотрят рыбы большими глазами,Что приучены к жизни ночной.Так смотрели бы, верно, мы самиНа посланцев планеты иной.Хорошо, если души могли бы,Нас покинув в назначенный час,Воплотиться в подобие рыбыС фонарями светящихся глаз;Чтобы плавать им вместе со всемиВ этой горько-соленой среде,Где не властно всесильное времяВ недоступной теченью воде.1982

Шотландская песенка (песня)

К радиоспектаклю по роману Жюль Верна «Дети капитана Г ранта»

Пока в печи горят дроваИ робок свет дневной,И мерзнет желтая траваПод снежной пеленой,Пока в печи горят дрова, —Собравшись за столом,Раскурим трубки, но сперваМы друга помянем.Плывет он в этот час ночнойНеведомо куда,Над непрозрачной глубинойВедет его звезда.Пока в печи горят дроваИ ждет его жена,Пусть будет нынче головаИ цель его ясна.Пусть над холодной зыбью вод,Где женщин рядом нет,Его от стужи сбережетШотландский пестрый плед.Пусть в этот день и в этот часСреди ночных дорогЕго согреет, как и нас,Шотландский теплый грог.Там ветры злобные свистятИ пенная вода,И льда повисла на снастяхСедая борода.Пока в печи горят дрова,Собравшись за столом,Про всех мы вспомним, но сперваПодумаем о нем.Пока свирепствует норд-остИ стынет бересклет,Провозгласим свой первый тостЗа тех, кого здесь нет.За тех, кого в чужих морях,От милых мест вдали,Вселяя в сердце боль и страх,Качают корабли.Пусть сократится долгий срок,Что им разлукой дан.Пусть возвратит на свой порогИх грозный океан.Пока в печи горят дроваИ вьюга за окном,Запьем заздравные словаМерцающим вином.1982

Минувший век

Минувший век притягивает нас —Сегодняшнего давнее начало!Его огонь далекий не погас,Мелодия его не отзвучала.Далекий век, где синий воздух чист,Где стук копыт и дребезжанье дрожек,И кружится неторопливый листНад гравием ухоженных дорожек!А между тем то был жестокий век,Кровавых войн и сумрачных метелей.Мы вряд ли бы вернуться захотелиК лучине и скрипению телег.Минувшее. Не так ли древний грек,О прошлом сожалея бесполезно,Бранил с тоскою бронзовый свой век,Еще не помышляя о железном.1982

Николай Гумилев

От неправедных гоненийУберечь не может слово.Вам помочь не в силах небо,Провозвестники культуры.Восемь книг стихотворенийНиколая ГумилеваНе спасли его от гневаПролетарской диктатуры.Полушепот этой темы,Полуправда этой драмы,Где во мраке светят слабоЖизни порванные звенья —Петропавловский застенок,И легенда с телеграммой,И прижизненная слава,И посмертное забвенье.Конвоир не знает сонныйГосударственных секретов, —