— Не стоит надеяться, — усмехнулась моя соседка по камере. — Бесполезно. Она не заходит сюда.

— А Ты сама-то кто? — полюбопытствовал я.

— Клодия, Леди Форпоста Ара, — представилась она.

— Где и как тебя взяли? — спросил я.

— На стене, — не стала скрывать Клодия. — Я даже не предполагала, что я под подозрением, пока я не почувствовала верёвку на шее.

Я уселся на охапку соломы, лицом к двери.

— Расскажи мне об этом, — попросил я.

— Сомневаюсь, что моя история, в чём-то сильно отличается от твоей, — заметила моя сокамерница.

— Возможно, — пожал я плечами, — я слушаю.

Она стала говорить свободнее, заметив, что я не смотрю на неё.

— Я не получала поощрений и продвижения по службе, которые я вполне заслужила, — обиженно сказала она. — Я хотела, чтобы мне поручили задание в Аре, но вместо меня всегда выбирали других. Это было неправильно!

— Продолжай, — поощрил её я, стоило ей замолчать.

— Я — красивая женщина и выдающаяся личность, — заявила Клодия. — Но они не оценили этого и не вознаградили меня по достоинству.

— Возможно, Ты — всего лишь симпатичная посредственность, — заметил я.

— Они проигнорировали мои таланты, — возмутилась она.

На мой взгляд, если у неё и были таланты, то это таланты превосходной женщины, правда пока ещё скрытые.

— Когда косианцы осадили нас, — продолжила она. — Мы все дрожали от страха за наши жизни. А после нескольких недель стало ясно, что Ар не собирается приходить к нам на выручку. Нас предоставили самим себе. Самое умное, что можно было сделать в такой ситуации это спасаться самой. А я умная женщина. Иногда ночью женщины приходят на стены, чтобы спустить корзины с деньгами и получить немного еды. Некоторые женщины, как Ты, наверное, знаешь, особенно, те у кого нет денег, раздеваются и спускаются сами, сдаваясь первому попавшемуся косианцу, которого встретят, продавая себя в рабство за столь немногое как корка хлеба или горсть каши.

Насколько мне было известно, запасы продовольствия, хотя и весьма скудные в городе ещё оставались. Например, даже её, попавшуюся с поличным шпионку, всё ещё кормили. На мой взгляд, у женщин, которые сделали то, о чём она рассказала, спустив себя со стены вниз, обдирая при этом свои тела о грубые камни, могли быть побуждения более глубокие, чем голод. Скорее всего, голод просто обеспечил им подходящую мотивацию для их поступка. Их нагота, конечно, была вполне ожидаема. Снятие с себя одежды, обнажение груди и прочие подобные действия, естественны для просительниц-женщин перед мужчинами. Кроме того, нагота ясно давала понять их намерения, и уменьшала риск того, что в темноте их могли бы убить, как беглецов или лазутчиков. Опять же, на голом теле негде скрыть оружие. Например, когда рабыню доставляют Убару или иному значимому лицу, её раздевают и заворачивают в алую ткань, если она — «красный шёлк», или в белую, если она — «белый шёлк». Оказавшись в покоях владельца, она, зачастую выбрасывает ткань наружу через отверстие в двери. Понятно, что девушка приходит к мужчине в белой ткани, лишь однажды. В общем, нагота женщины сдающейся мужчине, явление весьма распространённое. Разумеется, это ещё более распространено в случае с рабынями предстающими перед рабовладельцами.

— Могу их понять, — сказал я.

— Нет уж, это не для такой как я, — заявила Клодия. — У меня не было ни малейшего желания оказаться в цепях и рабском капюшоне на Тиросе, в стойле для разведения рабынь Ченбара — Морского Слина.

Признаться, я сомневался, что она, такая аккуратная, соблазнительная и фигуристая, должна будет бояться такой судьбы. Кроме того, большинство женщин проводило в таком стойле очень немного времени. В конце концов, ну сколько времени понадобится, чтобы осеменить рабыню, которую поставили туда не дав рабского вина в точно рассчитанный идеальный момент её цикла воспроизводства? Большинство таких рабынь используется в качестве племенных всего несколько раз, а затем их переводят на другие обязанности.

— Я стала ходить вместе с другими женщинами на стену, «на рыбалку», как мы говорили об этом. Постепенно они привыкли ко мне, и не обращали внимания. Конечно, я постаралась приходить в одно и то же место на стене каждую ночь в одно и то же время. Первые несколько раз я оставляла в корзине деньги, и ничего не происходило. Позже, когда я увеличила сумму, я получила немного хлеба и овощей. Ты можешь себе представить? Серебряный тарск за несколько сулов?

— Теперь цены поднялись ещё выше, — усмехнулся я, вспомнив золотую монету в корзине, которую спустили мне к подножию стены.

— Потом, — продолжила Клодия, — я начала оставлять в корзину записки, сначала вполне невинные, с вопросами относительно местонахождения армии Ара и тому подобного.

— Понятно, — кивнул я.

— Но моё намерение оказалось быстро понято, и вскоре после этого, вместе с продуктами, я нашла, скрытые под тканью на дне корзины, бумаги с вопросами о сложившейся в городе ситуации.

— Ты ответила на них? — Я спросил.

— Да, — ответила она.

— В таком случае, тебя уже можно признать шпионкой, — заметил я.

— В тот момент я так не думала, — призналась Клодия. — Такая информация была общеизвестна.

— В городе — да, но не обязательно, что это было известно за стенами, — поправил её я. — Разумеется, всегда найдётся информатор, если не предатель, иногда даже несколько, кто доложит о таких деталях.

— Когда я в следующий раз подняла корзину, — продолжила Клодия, — В записке спрятанной в ломте хлеба, был очень конкретный вопрос: «Вы за Кос?». На следующую ночь я отправила ответ: «Да».