— Потому что… — Кот сглотнул подступивший к горлу комок. — Тебе нравился сын Бражника?

— Потому что для меня не являлось проблемой прыгнуть в пасть динозавру, — горько усмехнулась Маринетт, вспомнив битву с Анименом. — А вот пригласить Адриана в кино казалось невыполнимой миссией.

— Ну, знаешь, моя Леди, пригласить в кино тебя для меня тоже в то время было невыполнимо.

— Ты не злишься на меня? — Маринетт зажмурила глаза, пытаясь сдержать возвращающиеся слезы. Черт возьми, родители знали, что она жива, Нуар знал… Ради чего тогда была эта игра в прятки?

— Я не способен на тебя злиться, Принцесса, — мягко произнес Кот, взяв руку Леди в свою. Ее миниатюрная ладошка, лежавшая на его когтистой «лапе», невольно заставила героя Парижа вспомнить сказку «Красавица и Чудовище». Хотя он, не защитивший даму сердца от собственного отца, не был достоин зваться даже чудовищем. Он — ничтожество, не более.

— Все точно будет нормально, если я вернусь?

— Сегодняшний день стал лучшим днем в моей жизни лишь потому, что я увидел, что с тобой все в порядке. Уверен, твои родители отреагируют так же.

— Глупый Кот, — фыркнула бывшая героиня.

Слишком сладко звучали его слова, но девушке очень хотелось верить в то, что все сказанное — правда. Однако кое-что из его слов заставило насторожиться. Девушка не сразу приняла это во внимание, но неожиданно она осознала одну вещь: Нуар знал, что Габриель Агрест был Бражником. Получалось, он и в этом признался в предсмертной записке? Как много он рассказал? И как много обо всем было известно Адриану? Ведь по словам Хлои, тот знал, что именно Габриель послал по ее душу убийц.

— Котенок, — Маринетт отстранилась от напарника и посмотрела ему в глаза, — что было в предсмертной записке Габриеля Агреста?

— Он признался, что был заказчиком твоего убийства, — голос Нуара дрогнул. Это была не та тема, которую он хотел бы сейчас обсуждать (после семи лет разлуки ему было достаточно просто молчать рядом с ней!), но Кот не мог не ответить на вопросы любимой. Пусть и каждый ответ Нуара приближал их к раскрытию его личности.

— А то, что я была Ледибаг, а он… Бражником?

— Написал, — честно признался Кот. По изменившемуся лицу его Леди он прекрасно понял, что не этот ответ она желала услышать.

— Как много людей знают об этом? — девушка обхватила себя руками. Если со страхом перед возвращением к прежней жизни она почти справилась благодаря поддержке Нуара, то боязнь снять маску перед всем миром она преодолеть была неспособна.

— Хлоя, — Нуар вцепился когтями в собственную ладонь. Он обещал себе, что не будет лгать Маринетт, но заставлять ее волноваться из-за всей правды было больно. — И Натали.

— Натали… — имя казалось девушке знакомым. — Это секретарша Габриеля Агреста?

Герой кивнул, а Маринетт задала следующий вопрос:

— А Адриан? — Дюпен-Чен перевела взгляд на пол. — Адриан знает?

Сказать «Да, знает, потому что он — это я» Кот не мог. Он пытался, даже открыл для этого рот… Но слова застряли в горле из-за страха, что Маринетт больше никогда не захочет с ним разговаривать. Черт возьми, Нуар даже поймал себя на мысли о том, что хотел, чтобы его трансформация никогда не снималась! Кот боялся потерять любимую вновь лишь из-за того, что под его маской скрывался тот, кого она наверняка не желала бы видеть.

— Прежде, чем я отвечу на этот вопрос, — Нуар опустил взгляд, ощущая вину за то, что пользуется положением, — можешь сказать, что ты думаешь… о нем?

— Тебя интересует, влюблена ли я в него до сих пор? — переспросила Маринетт и, не дождавшись ответа, продолжила: — Нет. Это в прошлом.

Маринетт понимала, что она врала, причем, в первую очередь самой себе. Стоило ей увидеть Адриана на похоронах его отца, как в ней тотчас же вспыхнули почти затихшие чувства. Нет, сейчас бы она не стала ни заикаться перед ним, ни смущенно краснеть, но при виде его ее сердце бы все равно отбивало морзянкой «Люблю».

Девушка вновь положила голову на плечо Нуара. Она даже не представляла, что ей может быть настолько спокойно и комфортно рядом с верным Котом. Так странно: они не виделись дольше, чем были знакомы, но Дюпен-Чен чувствовала, что у нее никогда не было друга ближе, чем он.

Маринетт искренне жалела, что отдала свое сердце бывшему однокласснику, а не герою Парижа. Но, увы, даже сейчас она не могла ничего с этим поделать. Лишь продолжать врать.

— Понимаю, — Нуар облизал пересохшие губы. Глупый Кот! Он еще смел на что-то надеяться?